Форум » 3.1 БОЙКОЕ ПЕРО » Mea Culpa » Ответить
Mea Culpa
naika: Вот, представляю на ваш суд еще одну вещь. Если что, сильно не бейте. Roxanne*s Stories Mea Culpa Ворчание отдаленного грома, аромат дождя в воздухе и сильный бриз, яростно трепавший занавески, разбудили мирно спящую Никиту. Она выскользнула из кровати и быстро прикрыла полуоткрытое окно. Было почти темно, скорее всего из-за приближающегося шторма. Быстрый взгляд на часы на соседней тумбочке вызвал у нее улыбку. Были почти восемь вечера, она провела весь день в постели - но спала совсем немного. Она посмотрела через плечо на все еще спящего Майкла; спутанные каштановые волосы скрывали его глаза, поскольку он лежал на животе, обнимая свою подушку. Она удовлетворенно вздохнула. У него была великолепная фигура! Воспользовавшись моментом, Никита прошла в ванную. Она вымыла лицо, ополоснула рот и причесалась майкловой щеткой. Взглянув на свое отражение в зеркале, Никита поймал себя на том, что не может перестать улыбаться. Она была совершенно счастлива и довольна. В конце концов, она и Майкл были вместе. Она прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать смешок, размышляя о планах на сегодняшний вечер. "Во-первых, соблазнение, потом обед, потом долгий, горячий, чувственный душ, потом...". Никита очнулась от мечтаний когда близкий разряд молнии сотряс дом. "Может, просто заказать пиццы", - подумала она, открывая дверь ванной и входя в спальню Майкла. - Никита! Нет! - вскрикнул Майкл. Не раздумывая, Никита заученным движением нырнула на пол и перекатилась. Поднялась на колени, держа руки перед собой, чтобы отразить нападение, но не обнаружила ни малейшего признака опасности в комнате. Дождь начал заливать окна, очередная вспышка молнии залила комнату слепящим сине-белым светом, но они с Майклом были совершенно одни. Майкл крикнул снова, на этот раз неразборчиво. Никита забралась в кровать, поближе к нему, понимая, что ему снится кошмар. - Майкл! Никита перегнулась через его грудь и поймала за запястье его левую руку, силившуюся ударить невидимого террориста. В следующий миг Майкл уже бодрствовал. Мгновение он смотрел на встревоженное лицо Никиты широко открытыми глазами, потом обхватил рукой ее шею и крепко притянул к себе в молчаливом объятии. Ухо Никиты оказалось прижато к его груди и она могла слышать бешеный стук его сердца. Никита был жива! Не мертва - жива! Эта мысль постепенно внедрялась в сознание Майкла, вынуждая отступить полузабытый кошмар обратно в подсознание. - Майкл, у тебя все хорошо? - спросила Никита у его шеи, поскольку его руки все еще сжимали ее. Его дыхание было неровным, кожа липкой, и все приятные планы на сегодняшний вечер вылетели у нее из головы. Отчаявшись скрыть свой страх, Майкл перекатился с ней и придавил к кровати зубодробительным поцелуем. Только услышав легкий стон боли, он отстранился. Она смотрела на него и успела уловить мучительное выражение его широко открытых глаз в мгновенной вспышке молнии. Никита вспомнила, что уже видела его таким после смерти Симоны. Она закрыла глаза, чувствуя болезненный приступ абсурдной ревности. Когда Никита открыла их снова, она обхватила ладонями свое лицо, на котором явственно читалось отчаяние. - Тебе снилась Симона? - спросила она с наигранной смелостью, откидывая волосы с его лба. - Нет. Его мягкий голос был полон такой боли, что ей на глаза навернулись слезы. Майкл склонил голову, скрывая свое лицо и эмоции. Сон был напоминанием. Ни одна женщина не была в безопасности рядом с ним, и Никита меньше всех. Это нужно было остановить. Чтобы спасти ей жизнь, он должен был убить ее любовь к нему. Он медленно поднимал голову, вглядываясь в ее нежное, взволнованное лицо. Но как он мог опять причинить ей боль? Как он мог перенести одиночество - снова? "Я хотел бы, чтобы все было по другому". Он сказал ей эти слова и вложил в них все свое сердце и душу. Но по другому быть не могло. У него не было будущего, чтобы разделить с ней. Каждое утро он просыпался с мыслью, что оно может стать последним. Как правило, он просил, чтобы так оно и было. Все, к чему стремился Майкл, он видел в глазах Никиты. Запретный плод. Любить ее, жениться, наблюдать за своим ребенком, растущим в ней... ничто из этого не могло сбыться. Когда-нибудь... Никогда. Майкл знал, что нормальная жизнь для них невозможна, но Никита все еще наивно цеплялась за свои мечты. Он задавался вопросом, что было хуже: оставить ей ложную надежду - или убить правдой? - Майкл? Никита смотрела, как у него на лице отражаются мысли. Она не могла понять что его так мучило. Они были вместе. Зная это, Никита могла выдержать все. А он не мог? - Я люблю тебя, Майкл. Он вздрогнул, когда тонкие пальцы зарылись в его волосы, обхватили голову и притянули к ее губам. Целуя его, она прошептала: - Я всегда буду любить тебя. Однако Майкл знал, что все, что у него есть, это сейчас. За ее поцелуй он отдал бы все свое будущее. Никита чувствовала, что его что-то беспокоит. В его поцелуях было отчаяние, как будто каждый из них мог быть последним. И все же когда он крепко уткнулся в нее, то шептал ее имя с такой нежностью, что страхи Никиты испарились. Он ей этого не говорил, но она знала, что он любит ее. Пока они были вместе, ничто иное не имело значения. ************** Мэдлин дала Майклу три дня. Она надеялась, что этого будет достаточно. Сидя за столом, Мэдлин сложила руки и откинулась назад на своем стуле. Она видела записи. Шеф нет. Он не был свидетелем нежной, но глупой попытки Майкла утешить Никиту в медлабе. К счастью, он уехал в агентство, чтобы лично сообщить об успехе иракской миссии. Удачей было и то, что Шеф не спрашивал подробностей "случайного" контакта Майкла. Объяснений Мэдлин - согласно которым маленькая слезинка на биокостюме Майкла была обнаружена после того, как он навещал Никиту - оказалось вполне достаточно. Майкл был самым ценным активом Шефа. Он был умен: бегло говорил на дюжине языков, был блестящим тактиком и лидером от природы. Еще он мог целовать женщину, узнать ее тайны, клясться ей в бесконечной любви и без колебаний убить ее - все в течение вечера. Он был, как надеялся Шеф, идеальной смертоносной машиной. Идеальной, потому что не имел слабостей. До сих пор. Правда, был эпизод с Симоной. Мэдлин до сих пор задавалась вопросом, почему Шеф разрешил брак и ребенка? В то время это выглядело бессмысленным, но, как оказалось, смерть Симоны и ребенка ожесточила Майкла, сделав его вдвое смертоноснее, чем прежде. Возможно, именно это Шеф и планировал с самого начала. Шеф знал, что Симона была схвачена, а не убита. Стеклянный Занавес связывался с Отделом в надежде обменять Симону. Когда Центр не разрешил Шефу пойти на этот обмен, Спаркс держал ее как трофей, не желая признаваться в своем просчете. Не имея ни возможности обменять Симону, ни надежды ее спасти, Шеф позволил Майклу думать, что его жена погибла. В конце концов, Симона была слабостью Майкла, а машины для убийств не нуждались в слабостях. "И теперь", - размышляла Мэдлин, - "у него есть другая. Никита". Мэдлин знала, что Шеф чувствовал это, именно поэтому он постоянно искал возможность устранить Никиту. Он потратил много времени и средств на подготовку Майкла, чтобы однажды тот занял его место. Никита поставила этот план под угрозу, поколебав преданность Майкла Отделу, и в конечном счете, самому Шефу. Мэдлин понимала мотивацию Шефа. В то же время, когда дело касалось Майкла, она теряла свое обычное хладнокровие. Она вздохнула, просматривая одну из записей в медлабе. Она видела, что Майкл был ближе чем когда-либо к полному эмоциональному расстройству, и это беспокоило ее. Она знала его в течение почти дюжины лет, видела его после смерти жены и ребенка. Несмотря на все это, казалось, что Майкл становился только сильнее и лучше как оперативник. Сейчас же он был полностью сломлен. Мэдлин коснулась указательным пальцем подбородка, в то время как ее мысли вернулись к их первой встрече. Ему был двадцать один год, когда он попал в Отдел, и Мэдлин должна была дать оценку его психического состояния. Это был интересный случай. Первый Отдел, 21 января 1985 - Майкл? - Мэдлин тщательно изучила лицо новичка. "Он красив", - подумала она. - "Это плюс". Он был еще молод и неопытен, но Мэдлин была уверена, что он прекрасно подойдет для миссий соблазнения. Она сделала несколько пометок. Молодой человек, опустив голову, абсолютно неподвижно сидел перед ней на стуле, серебристо-зеленые глаза уставились на угол ее стола. Его рыжевато-коричневые волосы были коротко острижены в тюрьме. На фотографиях в досье волосы были длиннее. Длинные волосы шли ему гораздо больше; она подумала и сделала другую пометку: "Длинные волосы. Так романтичнее". - Вы знаете, почему Вы здесь? - спокойно спросила Мэдлин. Он не ответил, но Мэдлин видела, что его губы сжались, и знала, что он слушал. Она понаблюдала за ним некоторое время, потом открыла его электронное досье и начала просматривать его. Согласно файлу, он родился в Лионе, Франция, в настоящее время исполнился 21 год, бывший студент Парижского университета. - Вы специализировались в химическом машиностроении... - пробормотала вслух Мэдлин. В файле также говорилось, что он должен был стать лучшим выпускником до инцидента. Она продолжила читать, изредка поднимая глаза, чтобы проверить его реакцию. - Я должна вас учить, потому что вы помогали делать бомбы? Он опять не ответил, но по тому, как сузились его глаза, Мэдлин поняла, что коснулась больного места. - Вы все еще настаиваете, что действовали один? Мягким голосом он произнес только одно слово: - Да. Мэдлин положила подбородок на руку, сосредоточилась на каменном выражении лица Майкла и спросила: - Почему Вы делали это? Майкл коротко оглядел ее, прежде чем снова отвести взгляд. Это длилось всего мгновение, но Мэдлин поняла ответ и кивнула себе. Майкл, решила она, лишился внутренней опоры. - Я прикрепляю вас к Юргену. Он ждет снаружи, - решительно сказала Мэдлин. Ее слова прозвучали как сигнал об окончании разговора и Майкл встал со стула. Но Мэдлин заставила его подождать, пока она закончит: - Вы опять придете сюда, с самого утра. Он мрачно кивнул и вышел. Майкл встретил Юргена рядом с кабинетом Мэдлин. Высокий блондин небрежно прислонился к серой каменной стене коридора, скрестив на груди мускулистые руки. Хрипловатым голосом он произнес: - Привет, Майкл. Юрген разглядывал своего нового подопечного с некоторым любопытством. Мальчишка не походил на сумасшедшего террориста, но он прочитал его досье. Пятьдесят шесть убитых. Почти сотня раненых и искалеченных. Пятьдесят шесть человек - без всякой видимой причины. Майкл ничем не показал, что заметил его. Скривив губы, Юрген опустил руки и отлепился от стены. - Я вижу, - спокойно сказал он, и нанес Майклу в лицо хорошо рассчитанный удар. Подтащив к своим ногам ошеломленного и истекающего кровью Майкла за воротник рубашки, Юрген сухо прокомментировал: - Урок номер один... на все обращай внимание. Первый Отдел, 28 января 1985 Неделю спустя, Юрген сидел в кабинете Мэдлин, а Майкл ждал снаружи. - Итак? Он действительно стоит наших усилий? Мэдлин сидела напротив Юргена, сложив руки на груди. - Если мы сможем сохранить ему жизнь, да. - В каком смысле? - Я думаю, что он хочет умереть. Я уже видел такое раньше. Он винит себя за то, что жив. Мэдлин знала, что Юрген говорит на основании личного опыта. - Ты видел его досье. Юрген кивнул, почти с сочувствием. - Он умен, быстро схватывает, но ни к чему не проявляет интереса. Внутри он сломлен и если не преодолеет себя, то будет нам бесполезен. Он поставит под угрозу выполнение любого задания, потому что не видит смысла жить. Мэдлин кивнула. - Я согласна. Пожалуйста, пригласи его. Сможешь забрать его через три часа. Что-нибудь еще? Пожав плечами, Юрген поднял свое длинное, худое тело со стула. - Нет. Мэдлин улыбнулась, прищурив уголки глаз. - Ты, как всегда, немногословен. Юрген слегка улыбнулся в ответ и кивнул. - Я вернусь в четыре. - Майкл. Мэдлин улыбнулась ему, когда он вошел в кабинет и жестом пригласила его сесть. Он был одет во все черное. Казалось, что костюм отражает его поведение. Его лицо походило на невыразительную маску, кроме горестного выражения удивительных серо-зеленых глаз. - Юрген доволен твоими успехами, но он волнуется по поводу твоей мотивации. Хочешь поговорить об этом? - Нет, - мягко прозвучал односложный ответ. Мэдлин поднялась из-за стола и начала медленно прохаживаться, не опуская рук. Майкл осторожно наблюдал за ней; Юрген научил его быть внимательным. - Я знаю причину, по которой ты здесь, позволь мне рассказать почему я здесь. - Мэдлин остановилась перед ним. - Я... убила свою сестру. Теперь Майкл полностью сосредоточился на ней. - Я столкнула ее вниз по лестнице в борьбе за куклу. - Мэдлин резко погрустнела. Она подошла и присела на угол стола. - И теперь я здесь. - Она жестом обвела комнату. Протянув руку, она взяла его за подбородок, чтобы сфокусировать его внимание. - Ты можешь еще не понимать этого, но Отдел - это шанс. Я нашла здесь цель. Ты тоже сможешь. Ты в долгу, Майкл, и должен заплатить. Ты понимаешь, что сделал. Сожалений об этом недостаточно. Ты должен исправить хоть часть того, что совершил. Это - то, для чего существует Отдел. Убирая руку, она заметила у него полузаживший ушиб ниже линии челюсти. Визитная карточка Юргена, несомненно. Мэдлин обошла вокруг стола, села и вернулась к своему обычному деловому поведению. - Ты должен определить для себя будущее, Майкл. Чтобы сделать это, тебе нужно подумать о своем прошлом. Выбери время сегодня вечером и подумай о том, что я сказала. А теперь я хотела бы, чтобы ты рассказал мне как прошла неделя с Юргеном... Позднее, тем же вечером, в крошечной комнате, выделенной Отделом, Майкл сидел на краю кровати, уставившись в пол, вспоминая... Париж, апрель 1984 - Как ты можешь быть таким наивным? - Рене махнул рукой через маленький столик на двоих, опрокидывая кофейную чашку Майкла. - Я не наивен, Рене, - мягко ответил Майкл, когда промокнул кофейную лужу салфеткой. Иногда Рене смущал Майкла своими вспышками, но он знал, что его друг был искренним. - Я просто не вижу, как... - Вот именно! Ты не ВИДИШЬ, потому что НЕ ХОЧЕШЬ видеть! Посмотри, на что правительство тратит деньги! Сколько лекарств от рака они выпустили? Сколько бедных детей спасли от голода? Нисколько! Все идет богатым бизнесменам, военным и коррумпированным государственным чиновникам! Майкл молчал, потому что Рене говорил правду - он был бы дураком, отрицая это. Грант, на который он так рассчитывал, в последнюю минуту отдали Франсуа Бенуа, другому студенту, который работал над новым взрывчатым веществом. Проект Майкла заключался в разработке нового пластмассового фильтра, опресняющего морскую воду с меньшими затратами, позволяя странам третьего мира лучше орошать свои сельхозугодья. Но, по мнению правительства, взрывчатка была важнее. - Проснись, Мишель! Посмотри на несправедливость вокруг нас! Это нужно остановить! Майкл был согласен и с этим. Почему люди не видели, что тратить деньги на смерть никому не приносило пользы? Война была чудовищной, расточительной, безумной. Все это было настолько ясно, что любой должен был понимать это, и все же войны продолжались, а с ними болезни, бедность и невежество. - Мишель, мы можем остановить эту несправедливость. Мы должны! Посмотри на американцев! Война во Вьетнаме была закончена из-за студентов, которые боролись за право быть услышанными. Война - безумие! Они остановили войну, Мишель! Если они смогли сделать это, можем ли мы сделать меньше? Почему нельзя использовать наши ресурсы, чтобы делать добро? Обеспечить детей, вылечить больных, поднять заработную плату рабочим! Майкл кивнул со вздохом; Рене был прав. - Каким образом мы можем изменить мир, Рене? Слова остаются словами - никто не слушает что мы говорим. Нас не воспринимают всерьез. Даже забастовщики, которых мы поддерживали на прошлой неделе. Они были благодарны - за что? За то, что мы носили им туалетную бумагу и чистые рубашки? - Майкл с отвращением бросил мокрую салфетку в пустую кофейную чашку. - Мы должны говорить с ними на языке, который они понимают, Мишель. Дать им яд, который они производят, в их собственных чашках и заставить их выпить его! - Что ты имеешь в виду? - спросил Майкл, заправляя за ухо красновато-каштановую прядь. - Ты согласен, что студенты не должны делать бомбы, имея возможность спасать жизни? - вопросительно поднял брови Рене. - Конечно, но... - C'est bien! Если они так любят бомбы, возможно они на собственном опыте должны увидеть, что делают! Майкл вздохнул, зная, какая речь за этим последует. Рене был полон слов и объяснений. Свобода во всем! Если мир несправедлив - измени его! Но вместо этого Рене удивил Майкла, заговорив с необычной мягкостью. - Мишель, взгляни на себя. Тебе нужен был этот грант. Они украли хлеб у твоей сестры и брата. Что ты теперь будешь делать? Майкл сжал переносицу, потом потер подбородок. - Я не знаю. Денег хватит на месяц, может два, если я буду экономным. Я надеюсь на другую стипендию, чтобы оплатить мою магистерскую программу. Профессор Ренар обещал взять меня ассистентом на неполную ставку выпускника, если я достойно закончу высшее образование. Он глубоко вздохнул и продолжил. - Этьенн хочет оставить школу и найти работу, но ему только пятнадцать лет. Моник дала мне деньги, которые она собрала работая няней, чтобы помочь заплатить за электричество в этом месяце. Ей только одиннадцать лет, Рене! У нее нет новой одежды... Он помедлил секунду, прежде чем добавил с болью в голосе: - Она плачет по ночам, прежде чем уснуть. - И тем не менее, тебе отказываются выплачивать отцовскую пенсию? - Они говорят, что не могут платить мне, потому что мне двадцать один год и я учусь в университете. Если я брошу учебу, то они заплатят. Но я не могу уйти! Только не сейчас. Мои родители столько работали, чтобы послать меня сюда. Мне осталось всего несколько месяцев. Рене залез в карман, вытащил несколько изодранных счетов и восемьдесят франков, и вручил их Майклу. - Не... - начал Майкл, зная, что это все деньги Рене, но тот прервал его: - Это не для тебя! Это для Моник. Купи ей новое платье. Прибыв в Парижский университет, Майкл окунулся в мир, полный новых и замечательных идей, но постепенно, по мере своего развития, стал замечать, что в реальности не все так прекрасно и удивительно, как он когда-то думал. Его мягкое сердце было полно морального негодования на мир, который больше тратил на войну и смерть, чем на голодающих детей и зарплаты рабочим. Как и вся идеалистическая молодежь, Майкл видел мир черно-белым, и раздражался из-за кажущегося безразличия своих собратьев к окружающей их несправедливости. Короче говоря, Майкл начал понимать, что жизнь была ужасно несправедливой. В высшей степени несправедливой. Через два года после того, как Майкл поступил в университет, его родители погибли в ужасной железнодорожной аварии, когда ехали в Париж навестить его. Несчастный случай был обусловлен аварийным состоянием железнодорожного моста. Всего за несколько месяцев до трагедии железнодорожные рабочие устроили забастовку, чтобы привлечь внимание к состоянию железнодорожных тоннелей и мостов и добиться их капитального ремонта. Забастовка была в основном проигнорирована, до тех пор, пока пассажирский поезд со 108 пассажирами и командой не рухнул с высоты пятидесяти пяти футов в раздувшуюся после дождей реку. Все, кто находился в нем, погибли. Страховые выплаты пострадавшим были приостановлены на время судебного процесса. Таким образом, в девятнадцать лет Майкл оказался главой семьи, без всякой опоры, пока не встретил Рене, который стал ему другом. Майкл познакомился с Рене в колледже, на митинге протеста. Выкрикивая лозунги против правительственного пренебрежения и коррупции, которая вызвала трагедию поезда, Рене привлек Майкла как магнит. Он настоял, что Майкл должен что-то делать в связи с произошедшим. - Покажи, что тебе не все равно! Не дай этому случиться вновь! Вынуди правительство делать то, за что им платят! Заставь их прислушаться! Как все идеалисты, Рене не позволял действительности вмешиваться в его мировоззрение. Независимо от желательности - или необходимости - перемен, Рене решительно хотел переделать мир под свою диктовку - при необходимости даже силой. Он видел в Майкле душевную чистоту - правоверного во всех смыслах этого слова. Майкл был честным и дальновидным, имел все качества рыцаря недостижимых идеалов; он был способен пройти через ад, чтобы достигнуть благородной цели. - Присоединяйся к нам, Мишель. Рене протянул ему руку. И Майкл принял ее. - L'heure Sanguine - кровавый час? - спросил Майкл, когда Рене вручил ему плакат. Рене пожал плечами с кривой улыбкой. - Привлекает внимание, не так ли? Кроме того, это лучше, чем "Санкюлоты". Майкл выдавил из себя улыбку, когда Рене сослался на Французскую революцию. - Итак, мы - L'heure Sanguine. И что теперь? - Теперь мы вступим с ними в войну! - радостно сказал Рене. В течение многих лет Майкл заново переживал момент, когда Рене впервые предложил сделать бомбу и удивлялся, какое безумие побудило его помочь. Сначала Рене только говорил об этом. Постепенно, с течением времени, разговоры незаметно превратились в планирование. Создание бомбы больше походило на работу над научным проектом, чем на первый шаг к массовому убийству. Рене уверил его, что бомба была только политическим заявлением. Это привлекло бы к ним внимание. Это вызвало бы изменения! Майклу никогда не приходило в голову, что он и Рене собирались стать террористами, так же, как ему никогда не приходило в голову, что в результате их действий могли погибнуть реальные люди. Реальные люди - как маленький брат Майкла, Этьенн. - Мишель! Куда ты идешь? - окликнул его сверху Рене. Майкл посмотрел вверх и махнул рукой. - Иду встретить Этьенна в лаборатории. Он позвонил сказать мне, что пришло письмо. Он думает, что это важно. Оно из университета! Майкл остановился на лестнице и широко улыбнулся. Рене нахмурился. - Сегодня лучше быть подальше от лаборатории. - Почему? Рене оглянулся удостовериться, что они одни, прежде чем продолжил приглушенным голосом. - Марк и я заложили бомбу в шкафчике Франсуа. Мы старались, чтобы нас не заметили, но все равно никто из нас не должен приближаться к зданию пока все не закончится. - Что? - У Майкла замерло сердце. - Мы договорились не взрывать здание в течение дня! Рене улыбнулся. - Конечно. Все в порядке. - И стал спокойно спускаться по лестнице. - Я настроил взрыватель на завтрашнюю ночь, приблизительно на три часа. Тогда в здании никого не будет. Но Майкл побледнел и бросил взгляд на свои часы. - Три? - Oui. Что случилось? - Спросил Рене, поравнявшись с Майклом на лестнице. Улыбка сползла с его лица. - Mon Dieu! Рене! Это же не двадцатичетырехчасовой таймер! Сейчас пять минут третьего - найди телефон! Только один член L'heure Sanguine был арестован за взрыв учебного здания в кампусе. Только Майкл, который с ужасом смотрел издалека, как его брат, ничего не подозревая, шел к обреченному зданию. Он бежал к Этьенну; кричал на бегу, пытаясь предупредить его, расталкивал пораженных студентов со своего пути, когда отчаянно несся через переполненную территорию кампуса - когда истекали последние секунды его нормальной жизни... Только тогда Майкл понял, натворил. Взрыв превысил самые смелые ожидания Рене, полностью разрушил второй этаж и разослал вокруг смертоносные осколки стекла. Осколки, пронзившие одноклассников Майкла, и обезглавившие его младшего брата, Этьенна. Когда Майкл добрался до своего брата, в его руке было зажато письмо, которое могло полностью изменить их жизнь. В нем были поздравления - Майклу присвоили Summa Cum Laude, первое место с отличием в области химического машиностроения. Это обещало блестящее будущее. Это означало, что жертвы его родителей-рабочих наконец окупились. Означало, что борьба его отца за лучшую жизнь для своих детей, против враждебного и равнодушного мира, окончилась победой! Но в один миг блестящее будущее оказалось разрушено, оставив осиротевшую младшую сестру Майкла совершенно одну. По счастливой случайности, она осталась после школы помочь другу с домашним заданием. Когда полиция нашла его, Майкл обезумел от горя, умоляя брата простить его, и пытался приставить его голову к телу. Свидетели показали, что Майкл кричал о бомбе перед взрывом. Но даже несмотря на неопровержимые доказательства, больше никого осудить не удалось, потому что Майкл признался во всем, полностью взяв на себя вину за взрыв. Не имело никакого значения, что идея взрыва принадлежала Рене и он же разместил устройство. Майкл собрал бомбу из материалов, принесенных Франсуа. Теперь никакое наказание не могло быть достаточным за то, что он сделал. Поэтому он принял свое наказание, а заодно и наказания Рене и Марка тоже. В тот день Майкл произнес свою первую ложь. "Я один виноват". Но в глазах Майкла это была чистая правда. Случилось так, что именно готовность взять на себя ответственность за свои действия и привлекли к случаю Майкла внимание Шефа. Брать на себя чью-то вину в его возрасте было необычным, и указывало на две вещи о Майкле: во-первых, он не боялся смерти, потому что именно такое наказание за терроризм было предусмотрено во Франции, и во-вторых, он страдал от истинного раскаяния. Шеф знал, что оба эти качества при должной обработке могут принести хорошие плоды. *************
Ответов - 13
naika: Первый отдел, 29 января 1985 Руки Мэдлин лежали на столе, она разглядывала Майкла со скрытым удовлетворением. Вчера она призналась в своем преступлении, чтобы наладить с новичком контакт. Она хотела дать ему понять, что не он один совершил такую серьезную ошибку и что Отдел даст ему возможность искупить свою вину. Она указала, что помимо его брата, в тот день погибли еще пятьдесят пять человек. Множество других серьезно пострадали. Их родные переживали утрату. Все из-за одной бомбы и одного озлобленного молодого человека. - Ты можешь использовать образование, которое отец дал тебе с таким трудом, чтобы делать добро, Майкл. Помоги нам не дать другим террористам убивать и калечить невинных людей. У тебя все еще есть сестра - в каком мире ты хочешь чтобы она жила? Теперь она видела, как его глаза засветились решимость. Майкл хотел и нуждался в прощении. Еще ему нужна была цель в жизни. Мэдлин предложила ему и то, и другое, и знала, что он принял их. ************ Мэдлин вздохнула и очнулась от воспоминаний. Она понимала потребность в прощении; во многих отношениях она и Майкл были очень похожи. У них были общие черты. Через три дня должен был вернуться Шеф. Оставалось надеяться, что Майкл к тому времени возьмет себя в руки. Мэдлин не знала, помогала ему Никита или мешала. Но она доверяла инстинктам Майкла. Однажды он рискнул вызвать гнев Шефа из-за любви и познал горечь ее утраты. Он редко совершал ту же самую ошибку дважды. Однако Майкл был человеком, и он страдал. Мэдлин знала, что он любит Никиту, оставался вопрос: достаточно ли она дорога ему для того, чтобы бросить ее? Вторая часть Майкл лежал на спине, прикрытая простыней Никита была сверху, полностью опустошенная и удовлетворенная. Его руки продолжали поглаживать нежную кожу ее спины, но мысли были далеко. Внезапно он услышал какой-то звук, за ним смешок Никиты. - Фууу, как романтично! Она подняла лицо, опаленное румянцем смущения. Звук послышался снова, на этот раз громче. Оказалось, что это урчание ее живота, и Майкл рассмеялся. Никита шлепнула его в шутку. Было приятно слышать его смех. Ей пришло в голову, что до сих пор она никогда не слышала, чтобы Майкл смеялся. Они смеялись добрых пять минуть, прежде чем Майкл перекатился по кровати, встал и направился в ванную. Никита слышала, что он включил душ. А еще очередную жалобу своего желудка. Мгновение спустя Майкл вернулся, взял Никиту за руку и привел ее в душ. Без слов он быстро намылил и ополоснул ее волосы, потом мягко искупал ее. Когда он закончил, Никита проделала то же самое с ним. Майкл выжал воду из своих волос и потянулся за полотенцем, потом склонился поцеловать один дерзкий сосок. - Если бы я не должен был накормить тебя... - сказал он с мягкой с улыбкой. - Если бы ты не должен был накормить меня - то что? Никита вызывающе обернула руки вокруг его шеи и слегка потерлась о него своим телом. В ответ Майкл прижал ее к гладкой стене душа страстным поцелуем. В этот момент раздалось громкое бурчание, и Никита с трудом засмеялась. На этот раз Майкл решил не дать им умереть от голода. - Ты часто здесь ешь? - спросила Никита. Майкл кивнул и отпил глоток вина. - Я чувствую себя неправильно одетой... - прошептала она, поддергивая рукава одолженной Майклом толстовки. - Если бы я знала, что останусь, то захватила бы смену одежды. - Как ты узнала где я живу? - тихо спросил Майкл. - Я следила за тобой, - ответила Никита, мысленно скрещивая пальцы за спиной. Она все еще не была уверена, что последние 20 часов не были сном, и не знала как Майкл относился к такому вторжению в его частную жизнь. Поэтому не хотела создавать неприятности Вальтеру. - Почему? - Чтобы извиниться за свои слова. Я не знала, что ты приходил в медлаб. Мне было обидно, что ты не навестил меня. Я думала, тебе все равно. Когда Вальтер показал мне запись... Никита нахмурилась, поскольку помнила свои горькие слова в то утро. На спокойном лице Майкла появилось выражение скрытого беспокойства. - Какую запись? - Мэдлин сделала запись Райана, Лестера и меня, чтобы понаблюдать за развитием вируса. Утром, когда ты приехал, записи были у Вальтера. Он был очень сердит на меня за то, что я сказала тебе, и это действительно было непростительно, Майкл. Ты рискнул всем из-за меня и я... - Никита замолчала, увидев, что Майкл не слушает. Его мысли вертелись вокруг новой информации. Он не знал о записях. Если у Мэдлин были ленты, это означало, что Шеф тоже их увидит. Он был так уверен, что Никита умерла, что не мог думать ни о чем другом. Шеф не был дураком, и если он поймет, что Никита так важна для Майкла, что он охотно умрет вместе с нею... Майкл задался вопросом что тогда может сделать Шеф. Потом обдумал возможность тем или иным способом изъять записи до возвращения Шефа. Но Мэдлин, конечно, уже просмотрела их - и так или иначе все видела. А теперь и Никита... - Алле? Майкл? Венера вызывает Марс, - окликнула Никита. - Что? - Внимание Майкла вернулось к ней... Никита потянулась и положила свою руку на его ладонь, лежащую на столе. - Что-то не так? Майкл вгляделся в ее прекрасные лазурные глаза, принужденно улыбнулся и солгал. - Нет. Она улыбнулась в ответ. - Хорошо. Я испугалась, что ты забыл обо мне. - Ее пальцы машинально поглаживали его, пока он не сплел их со своими и удержал так. - Хочешь, пойдем домой? - спросил Майкл, внезапно посерьезнев. Улыбка Никиты слегка померкла. - К тебе или ко мне? - Куда бы тебе хотелось? - Пустой взгляд вернулся, и Никита не была уверена какой ответ он хочет услышать. - К тебе? Никита бросила на него робкий взгляд, как будто ожидая отказа или возврата к тому, что было раньше. Он так часто причинял ей боль в прошлом; используя ее для целей Отдела или своих собственных; было только естественно, что она боялась очередного предательства. Господи, он не хотел видеть недоверие и страх на ее лице! Он ненавидел себя еще больше, зная, что опять оказался перед необходимостью все закончить. Отогнав на время горькие мысли, Майкл поцеловал ее руку, которую все еще сжимал в своей. - Тогда пойдем. Он встал, помог подняться Никите, оплатил счет и они покинули ресторан. Майкл хранил каменное молчание всю дорогу до своего дома. Пока Никита вела машину сквозь туманный, дождливый вечер, у нее совсем упало настроение. Пустое, отстраненное выражение вернулось на лицо Майкла, и все же на нем были следы эмоций. Она знала его достаточно долго, чтобы прочитать некоторые из них: взгляд вдаль, неосознанный жест пальцев, потирающих подбородок - нервная привычка, которую она начала связывать со скрытым беспокойством. Майкл был расстроен, а она не представляла почему. Она начала отматывать назад их разговор, пытаясь вспомнить и точно определить момент, когда началось превращение "Майкла-человека" в "Майкла-машину". Это из-за записи, решила она, записи того, как он держал ее в медлабе. Она бросила просительный взгляд в его направлении, но он смотрел в окно и не заметил. "Почему, Майкл?" - горько думала Никита. "Потому, что это доказывает твою заботу? Ты не позволяешь мне ощущать свою заботу, потому что не можешь больше притворяться?" Может быть, он боялся? Мысль, что Майкл может чего-либо бояться, дала новый толчок мыслям Никиты. Боящийся Майкл? Она опять посмотрела на него. Его локоть лежал на автомобильной двери, длинные пальцы беспокойно потирали челюсть перед тем, как указательный палец лег на нижнюю губу. Майкл составлял в голове план действий, как его учил Юрген. - Шаг за шагом обдумывай и упорядочивай свои действия. Сделай это здесь, - сказал Юрген, дотрагиваясь пальцем до лба Майкла, - Прежде чем осуществить на самом деле. - Как насчет неизвестных переменных? Как вы планируете незапланированное? - спросил Майкл с раздражением. - Если ты правильно сделал свою работу, не должно быть неизвестных переменных, - ответил Юрген. - А что, если есть?, - продолжал настаивать Майкл. - Тогда найди способ использовать их в своих интересах. Никогда не позволяй врагу извлекать выгоду из своих ошибок. Проявить свои эмоции перед кем-нибудь из Отдела было ошибкой. Хуже этого была только его эгоистичная потребность в Никите. Единственной вещью, которую она могла потерять, была предоставляемая Отделом жизнь, и Майкл подверг опасности эту жизнь, поощряя ее любовь к нему. Теперь проблема состояла в том, как это исправить. Его план был прост, и Майкл был уверен, что учел все переменные, кроме одной. Но даже эта переменная была осуществима. Никита выключила двигатель. - Мы дома, - тихо сказала она, не поднимая на него глаз. - Хорошо, - послышался мягкий ответ. Никита почувствовал его пальцы, заправляющие ей волосы за ухо, перед тем, как он наклонился и нежно поцеловал ее в шею. От нахлынувших ощущений у нее остановилось дыхание, и Никита простонал его имя. Она хотела сказать еще что-то, но все слова вылетели у нее из головы, после того, как его губы двинулись к ее губам. - Давай зайдем внутрь, - прошептал он между поцелуями. - Мммм, - Никита кивнула, слишком счастливая для того, чтобы спорить. Майкл думал, что у него все под контролем, но в его чувствах к Никите ничто не поддавалось управлению. Он тщательно запланировал это соблазнение, но не учел Никиту и ее реакцию. Вместо этого, с того момента, как они очутились в затемненной гостиной его дома, она взяла на себя инициативу и начала настойчиво обольщать его. Она прижала его изнутри к входной двери поцелуем. Дверь эффектно захлопнулась и он оказался в ловушке. Ее тонкие руки стащили с него рубашку и нашли путь ниже. Холодные пальцы проследили круги по гладким, твердым мускулам его груди, сосредоточившись на сосках. Мысль о том, как он будет делать то же самое с ней, сделала их твердыми, наряду с остальной частью его анатомии. Как будто прочитав его мысли, Никита быстро стянула через голову свою рубашку и отбросила в сторону. Следом она избавилась от своей юбки и скинула обувь. Оставшись абсолютно нагой, Никита взяла руки Майкла и прижала их к центрам ее обнаженной груди, затем с нажимом потерла. Бархатные подсказки в ладонях дали ему почувствовать, как сильно она хотела его. Опыт привел его на мгновение в восторг. Но только на мгновение, пока не получил новое доказательство, затмившее все остальное. Она шепнула его имя, затем, стоя на цыпочках, крепко прижалась к нему всем телом. Ее руки обхватили его талию, скользнули ниже, нажимая и удерживая его перед собой. Никита медленно опустилась вниз, пока подошвы ее ног полностью не опустились на пол, потом так же медленно поднялась снова, как балерина на пуантах. Близкое трение ее тела, скользящего по нему, было невыносимо; Майкл чувствовал ее горячую влажность через свою одежду. Это было самое эротичное, опьяняющее чувство... Прошло очень много времени с тех пор, как Майкл чувствовал что-либо кроме чисто физического удовлетворения, когда занимался сексом. Отдел научил его использовать секс в качестве оружия - как чувственное боевое искусство. Он знал, как добиваться и управлять женщинами, что сказать им и когда, чтобы завоевать их доверие. Секс был просто завершением; грязная часть трудной работы. Секс с Симоной был всепоглощающим - неудивительно, потому что Отдел выбрал ее, чтобы проинструктировать Майкла в тонкостях соблазнения. Для всех, включая саму Симону, стало полной неожиданностью, что они влюбились друг в друга. Но после того, как он потерял Симону, Майкл вернулся к использованию секса как оружия. Он был достаточно честен с собой, чтобы принять физическую разрядку, которую приносила эта часть работы, но это не давало ему эмоционального комфорта. После Симоны он не позволял себе эмоциональных привязанностей. Пока не появилась Никита. Первый Отдел, три года назад Майкл сидел за своим столом, уставившись на компьютерный файл на своем ноутбуке. Он был недоволен своим назначением, хотя Мэдлин проявила большую деликатность, когда вывела его из активного статуса, чтобы сделать тренером. Она не упомянула очевидного - что последние задания Майкла носили почти суицидальный уклон. Симона была мертва уже восемь месяцев - по мнению Шефа, слишком долго, чтобы все еще горевать, - для Майкла же потеря Симоны почти вырвала жизнь из него самого. Мэдлин поняла это и перевела его в бездействующий статус на целый месяц, но даже она не могла вечно защищать его от возвращения к работе. После восстановления активного статуса Майкл все последующие операции проводил на автопилоте. Полное безразличие к собственной безопасности сделало его по-дурацки храбрым; и чрезвычайно успешным в выполнении заданий Отдела. Шеф был доволен, но Мэдлин это стало беспокоить, и когда Майкл почти утонул на операции в Осло, она сказала Шефу, что если он не хочет потерять Майкла, то должен дать ему время, чтобы прийти в себя. Шеф неохотно согласился. На мониторе была фотография молодой женщины семнадцати лет. Высокая, светловолосая, с яркими голубыми глазами, она была одета как уличный пострел, неопрятно и оборвано. Глаз ухватился за строчку в досье - убийца полицейского. Его материал, чтобы сформировать в течение следующих двух лет. Он вздохнул и посмотрел на свои часы. Настало время навестить ее. Когда Майкл прибыл, девушка спала. В комнату вошел медик и сделал ей инъекцию. - Она очнется через минуту или две. Будьте готовы к небольшой нервозности поначалу, - добавил медик, прежде чем покинуть комнату. Майкл мысленно иронизировал над заявлением этого человека. Как будто он сам не прошел через установленный порядок. "Небольшая нервозность" на деле была полнейшей растерянностью. Майкл был "казнен" смертельной инъекцией. Пробуждение в белой комнате, незнание где ты сейчас, на небесах или в аду - дааа, небольшая растерянность была большим преуменьшением! Никита. Майкл смотрел вниз на мирное лицо девушки и был поражен ее красотой. Фотографии не воздали ей должное; у нее было лицо ангела. Он нахмурился, задаваясь вопросом, как этот "ангел" стал таким жестоким, чтобы в семнадцать лет заколоть человека. Он не осуждал ее за это; он был в Отделе достаточно долго, чтобы знать, что люди попадали сюда многими ужасными способами, и его руки были наименее чистыми из всех, кого он знал. Он убрал волосы с ее лба. Они были мягкими, как у ребенка. В ней была невинность, уязвимость. Мэдлин уверенно выбирала их, думал Майкл. Ангелов-убийц. Потерянные души. В следующие мгновения мнение Майкла о Никите поменялось несколько раз подряд. "Милая и невинная" подорвалась с каталки спустя секунду после того, как Майкл расстегнул удерживающие ее ремни, оставив его задаваться вопросом, не притворялась ли она все это время, ожидая шанса сбежать. И все же, когда она спросила: - Что это за место? - в ее голосе был настоящий страх. - Вы больше не в тюрьме. Мир думает, что Вы мертвы - самоубийство, - сказал Майкл, протягивая ей фотографию. Это Ваши похороны. Девушка взяла ее, перебрала пальцами с отсутствующим видом. - Мама? Майкл не был уверен, что правильно расслышал и продолжил: - Восьмой ряд, тридцатый участок. - Даже мама не пришла?" спросила она слезливым, ребяческим голосом. Майкл смотрел как она сползает вниз по кафельной стене, прижимая к груди фотографию, и чувствовал острый приступ сочувствия к ней. - Мы решили дать Вам еще один шанс, - сказал он ей. - Здесь Вы будете тренироваться. Здесь будете учиться. Он видел, что она заплакала сильнее, и чувствовал себя странно неловко перед ней. - Через два года, если все будет хорошо, Вы будете работать на нас. - Почему я? - спросила она, и Майкл вспомнил, почему она была выбрана. В его ответе был легкий налет сарказма: - Женщина с Вашей внешностью, которая может хладнокровно убить... - Я не делала этого! Я никого не убивала! - Со слезами возразила она. На мгновение Майкл почти поверил ей, но потом отмахнулся от этой мысли. Конечно, она настаивала на своей невиновности, многие это делали. По крайней мере, она была хорошей актрисой. Он повернулся и пошел к двери. Майкл ощутил ее нападение прежде, чем она действительно тронула его. Он был готов к такому повороту событий, блокировал удары и перекинул ее через свое бедро на пол одним отработанным, текучим движением. "Так! У котенка есть когти", - думал он, удерживая ее на полу. - "Хорошо. У нее нет инстинкта убийцы после всего произошедшего." Он смотрел вниз, на ее залитое слезами лицо, и на мгновение в нем вспыхнул гнев. - Когда нападете на кого-то сзади, бейте по почкам. Это нейтрализует противника и он не сможет ударить в ответ. Считайте это первым уроком. Он отпустил ее, чувствуя непонятное разочарование, и встал на ноги. Она сердито крикнула ему: - Я не хочу... Я не хочу учиться! Наконец-то начала проявляться ее истинная сущность, думал Майкл, открывая дверь. - Мы начинаем завтра утром, в 5:00 - А если я не хочу? - Злобно повторила она. - Восьмой ряд, - насмешливо ответил он ей, - Тридцатый участок! Это продолжалось в течение следующих нескольких месяцев. Временами Никита была кроткой и искренней, почти нежной, а в следующий момент могла превратиться в тигрицу, борясь за право делать все по-своему и насмехаясь над руководством. Однако при всем этом она училась, и училась быстро. Несмотря на ее очевидное несогласие со своей судьбой, Никита выказывала задатки, которые могли превратить ее в одного из лучших оперативников из этого набора. Она, конечно, была любимицей многих. Биркофф влюбился в нее без памяти, хоть и пытался скрыть это за игривым сарказмом; Вальтер любил ее до безумия и бесстыдно флиртовал с нею; даже Мэдлин, испытывала к ней некоторую нежность. Только Шеф казался неуязвимым для очарования Никиты. - Как у нее дела? - спросил Майкл спросил Вальтера, когда подошел, чтобы осмотреть ее последнюю цель. - Посмотри сам, - усмехнулся Вальтер, вручая его ему мишень. - Не хотел бы я быть парнем, который пересечется с ней в неудачный день. - Да. Она многому научилась, - мягко прокомментировал Майкл, откладывая мишень. - Почему ты не можешь говорить ей это время от времени? - спросил Вальтер, качая головой. - Ты же знаешь, девочка так старается понравиться тебе. Майкл скептически поднял бровь, но не ответил, поэтому Вальтер продолжил свою лекцию. - О, только не говори мне, что не замечал, какими глазами она смотрит на тебя! - Вальтер обернулся с добродушным сарказмом и сложил руки на груди. - В одном ты прав. Она еще девочка. - Майкл нахмурился. - Да ладно тебе - она слегка украсила свою комнату... - встал на ее защиту Вальтер. - Она разрисовала стены граффити. - Я думаю, что это поставит Отдел на колени? - Он послал Майклу взгляд, полный наигранной тревоги. - Она недисциплинированна! Настала очередь Вальтера хмуриться. - Майкл. Ты начинаешь говорить как Шеф - от этого мне сводит внутренности. Он забрал изрешеченную пулями мишень как гордый отец и оставил Майкла размышлять о Никите в одиночестве.
naika: - Прыгай! - приказывал Майкл с верхней платформы. - Нет! - Никита отчаянно цеплялась за веревку, натянутую между двумя башнями, но тяжелый рюкзак на спине тянул ее вниз. Она посмотрела вниз, на воду в сорока футах под собой, и предприняла очередную безумную попытку закинуть ногу выше головы, на веревку. - Никита! Скрести лодыжки и отпусти веревку. Смотри вверх и держи руки над головой когда будешь падать, или ты... - У Майкла не было шансов закончить. Никита сорвалась с веревки, издала вопль и боком упала в воду. - Черт, - выдохнул он и прыгнул вслед за ней. Если тело Майкла вошло в воду как стальной клинок, то Никита врезалась в нее как мешок с камнями, сильно ударившись и поранив одного из водолазов. Ее наставник погружался вместе с ней на дно озера, дергал мокрые, спутанные ремни тяжелого рюкзака, изо всех сил пытаясь одновременно освободить ее от груза и подтолкнуть к поверхности. Когда он выплыл вместе с ней, один из водолазов уже добрался до них и помог Майклу вытащить обмякшее тело Никиты на берег. - Позовите врача, - сказал Майкл водолазу со спокойствием, которого не испытывал. Бледное лицо Никиты было почти синим. Майкл перекатил ее на живот и слегка нажал, чтобы освободить дыхательные пути, потом перевернул обратно и начал делать искусственное дыхание рот в рот. Через какое-то время Никита начала кашлять и захлебываться. Майкл держал ее, пока она кашляла, дрожала и плакала. - Я не могу это сделать, - крикнула она, откашляв очередную порцию воды. Когда подошел врач, Майкл отпустил ее. - Возьмите ее, - сказал он мрачно, потом наклонился и посмотрел ей прямо в глаза. - Ты сможешь. И ты сделаешь это! В его голосе сквозила шелковистая мягкость и смертельная серьезность. Никита чувствовала боль пополам с яростью, когда медики наконец оставили ее дожидаться носилок и отошли. Она наблюдала, как Майкл проводил руками по голове чтобы выжать воду из волос, когда он удалялся, чтобы проинструктировать следующего стажера. - Если бы я умерла, у него было бы меньше забот! - прошипела она сквозь слезы. - Извини, но ты неправа. Моуэн, один из тренеров, опустился рядом с ней на колени и протянул полотенце, чтобы вытереть лицо. - Он пытается научить тебя выживать. На задании вы должны быть готовы ко всему. Если ты не сможешь переломить себя - если сольешься на тренировке по выживанию... Моуэн поджал губы, начал сушить ее волосы вторым полотенцем. Он не был уверен, что стоило затевать разговор. - Если я не смогу переломить себя, тогда что? - огрызнулась она на него. - Тебя ликвидируют, - мрачно закончил он. - То есть, так или иначе, я мертва, ты это пытаешься мне сказать? - Нет, если будешь слушать его и делать то, что он говорит, - с раздражением ответил Моуэн. - Это - твой выбор. Когда они прибыли в лагерь выживания, Никита развеселилась. Он походил на обычный летний лагерь, каким она его себе представляла. То есть, скорее всего походил, потому что у нее никогда не было возможности побывать в летнем лагере. Было озеро, походные маршруты, даже каюты. Правда, здесь было слегка грубовато, но когда, сидя на своей койке, она наблюдала, как солнце медленно опускается в свою пламенеющую оранжевым и ярко-розовым могилу, то чувствовала странное удовлетворение. Никита вытянулась на простой раскладушке и вздохнула. Было еще рано, но она устала. Она закрыла глаза и сразу же погрузилась в сон. - Вставай! - Хм, что? - Никита начала просыпаться. Было темно, но на горизонте все еще виднелась узкая золотая полоска. Она поняла, что спала не очень долго. - Я сказал, встать! Это был голос Майкла и его хватка на ее запястье. Он рывком вздернул ее в сидячее положение. Было слишком темно, чтобы видеть его лицо, но она разглядела силуэт и узнала его голос. - Отпусти! Никита попыталась высвободиться, но Майкл схватил ее за другую руку, стянул с раскладушки и поставил на ноги. - Пойдем со мной. - Он сказал это тоном, не терпящим возражений. - Дай мне, по крайней мере, одеть обувь... Она опять попробовала выкрутиться. - Обувь тебе не понадобится, - ответил он, вытаскивая ее через дверь каюты в прохладный вечерний воздух. Она внезапно заметила, что он тоже был босым. - Куда мы идем? Никита наконец сдалась и последовала за ним. Майкл не ответил, но скоро их местоположение стало очевидно. - После Вас. - В его голосе было больше угрозы, чем вежливости. Никита посмотрел на лестницу, которая поднималась на высоту в сорок футов и съежилась. У нее была своя гордость, и Майкл знал, что это одна из ее "кнопок". Когда все остальное было испробовано, он нажал на нее. - Ты боишься? - умышленно спросил он. Она не ответила. Вместо этого она ухватилась за ближайшую перекладину лестницы и начала подниматься. Майкл последовал за ней мгновение спустя. Никита вгляделась в чернильную глубину под собой, но не смогла разглядеть поверхность воды. Она висела там - испуганная - на веревке, протянутой между двумя деревянными башнями, в сорока футах над озером. Руки начало сводить судорогой из-за неудобного захвата на веревке. - Держись, я иду, - окликнул ее Майкл. Хотя она почти не видела в темноте, она точно знала момент, когда он двинулся к ней. Ритмичные колебания угрожали стряхнуть ее в свободный полет. - Прекрати! - завизжала она в панике. - Я сейчас упаду! - Конечно, ты упадешь, - внезапно отозвался Майкл совсем рядом с ней. - Но только когда я тебе скажу и только так, как я скажу. Он развернулся лицом к ней, его руки сжимали веревку рядом с ее. Никита вдруг поняла, что его торс обнажен, из одежды на нем были только какие-то длинные штаны - скорее всего, джинсы. - Майкл, пожалуйста! - Она уже сожалела о своей прежней браваде. - Заткнись и слушай! - Он обернул ноги вокруг ее талии, чтобы дать ей дополнительную опору. - Когда я скажу тебе, я хочу, чтобы ты посмотрела вверх, скрестила ноги в лодыжках и отпустила веревку. Ты упадешь прямо в воду - не поддавайся желанию посмотреть вниз. Тебе будет казаться, что ты падаешь очень долго, но не смотри вниз. Если посмотришь, опять повторится то, что было днем. Поняла? - Да! - прошипела она назад. - Я буду прыгать с тобой, на счет три. Прыгнешь раньше меня - и я могу приземлиться на тебя. Прыгнешь после меня - упадешь на меня, и я не смогу помочь тебе. Мы прыгаем вместе - на три - поняла? - Я устаю. - Пожаловалась она. - Тогда мы идем сейчас - сказал Майкл, убирая ноги. - Голову вверх, лодыжки скрестить - один, два, три! Никита падала, и падала, и падала. Коснувшись поверхности озера, она почувствовала, что Майкл схватил ее запястье. Он держал ее все то время, пока они погружались к песчаному дну озера. Она ощутила, как он дернул ее вверх и вытянул на поверхность. Она слегка закашлялась, и Майкл обвил ее одной рукой, одновременно загребая другой к берегу. - Ты в порядке?- выделился из тишины летнего вечера его мягкий голос. - Бывало и лучше, - ответила она, но Майкл услышал в ее голосе оттенок удовлетворения. Она потянулась и обернула руки вокруг его шеи, как будто они опять могли пойти ко дну. Стоя по плечи в воде, Майкл слегка смутился, когда Никита вдобавок обхватила ногами его талию и наклонилась. Чтобы не упасть вперед вместе с ней, он инстинктивно подсунул под нее руки и приподнял ее. - Ммммм, - застенчиво протянула она, - Отличная водичка, не так ли? - Никита, урок закончен. - Майкл продолжил идти к берегу. - Тогда почему ты не учишь меня чему-нибудь еще? - Она прошептала это ему на ухо, прежде чем игриво прикусить его. Майкл-машина был спокойно равнодушен; Майкл-человек был заинтригован гравийно-твердыми кончиками ее груди, задевающими его грудную клетку сквозь ее влажную футболку. - Мы должны вернуться, - сказал он, выходя из воды. Никита поняла это как приказ отпустить его, но не раньше, чем очень медленно соскользнула вниз, крепко прижавшись к нему. Майкл был потрясен - не действиями Никиты, а восторженным ответом своего тела. Он внезапно стал твердым, как камень, и, что было хуже, Никита знала это и делала все возможное, чтобы извлечь выгоду из ее преимущества... "Как сейчас..." - неясно думал он, все еще прижатый к двери, в то время как Никита продолжала штурмовать его обороноспособность своим телом. Она ласкала его рот теплым бархатным языком, поддразнивающе, затем умоляюще об ответе. И он позволил себе забыться в ней. Майкл взял ее лицо в ладони и прижался ртом к ее губам, выпивая ее любовь к нему как прекрасное шампанское. Он целовал ее за все то время, что он хотел, и не мог, и за все, что должен был, и не будет. За всю боль, что причинил ее. За всех детей, которых не мог ей дать. За все будущие годы, которые он проведет без нее. Он целовал ее, в то время как поднимал в воздух, пока нес ее в кровать, и пока укладывал ее на постель. И снова ее имя на его губах. - Никита... "Прости меня." И опять, шепотом... - J'taime. Никита прижалась к нему, когда он опустошил свою страсть и наполнил ее счастьем, потом заплакала, когда действительно поняла единственное слово на французском языке. Майкл наконец сказал, что любит ее. - Майкл? Никита поднял ее голову в тусклом свете спальни. Она всмотрелась в циферблат. Было почти четыре. Через два часа они оба должны были вернуться по вызову Отдела. Никита откинулась на подушку, зная, как, должно быть, чувствовала себя Золушка без четверти двенадцать. Она посмотрела на дверь ванной и заметила, что та открыта и внутри никого нет. Она повозилась перед комодом в темноте, потом пошла в ванную и включила свет. Несколько минут поисков обеспечили достаточно длинную, до колен, футболку. Она натянула ее и спустилась вниз, чтобы найти Майкла. "Ты уверен? " Слова набирались на синем экране ноутбука Майкла. Он ответил быстрым нажатием клавиш. "Да", и нажал ввод. После некоторой паузы прибыл ответ: "Считай это уже сделанным." Майкл услышал вздох и повернулся. Никита стоял в дверном проеме его кабинета, сложив руки, ее волосы были спутаны от его нежности, губы игриво изогнулись. Она выглядела как в тот раз, когда попросила у него кофе и дала ему чашку доброты вместо этого. Она была так красива, печально думал он, и внешне, и внутренне. - Ты уже одет, - сказала она с оттенком разочарования. Темнота вернулась. Пока Майкл, сидя за столом, выключал свой компьютер, Никита подошла к нему и обняла его плечи. Майкл обернул руки вокруг ее талии и притянул ближе, утыкаясь лицом ей в грудь, как в прошлый раз. - Кажется, мне нужно собрать одежду и пойти. Мне понадобится время, чтобы переодеться, - произнесла Никита, наклонившись, чтобы поцеловать его макушку. Она провела рукой по его каштановым волосам и пробормотала: - Боже, я уже скучаю по тебе. Эти слова укололи его, и он крепче обнял ее в ответ. Если бы он смотрел на нее, он бы знал, что она догадывается. Собрав остатки сил, он тщательно подобрал слова. - Я тоже скучаю по тебе. - Мы все еще должны быть осторожными? - встревоженно спросила она. Он встал и быстро поцеловал ее шею. - Да. Он отвернулся и взял свою куртку со спинки стула. Одел один рукав, потом второй, натянул плечи, выпрямился и одернул манжеты. - Лучше оденься. Я поеду за тобой на мотоцикле. ************* Вальтер понимающе улыбнулся, когда увидел Никиту на пути к комнате брифингов. Она увидела улыбку и густо покраснела. Она забыла, что Вальтер знал, где она была. Если на то пошло, на три прошедших дня она забыла почти обо всем на свете, за исключением Майкла! - Доброе утро, сладкая. Никита выдала ему смущенную полуулыбку. - Доброе утро, Вальтер. Вальтер с намеком шевельнул бровями. - Ну? - шепнул он ей. Счастье вскипело в ней и вылилось в великолепную улыбку. Вальтер ответил ей хмурой усмешкой: - Черт! Я ревную! Он сопровождал ее вниз по коридору, пока они не дошли до комнаты брифингов. Прежде чем войти, он взял ее локоть и остановил на несколько секунд, чтобы сказать: - Просто будь осторожна, сладкая. Хорошо? Никита кивнула, потом добавила: - Спасибо, Вальтер... за все. Мэдлин провела утреннее совещание вместо Шефа, который все еще был в агентстве. После обсуждения текущих дел начался обзор последней миссии. Каждого члена команды попросили дать оценку операции, поднять любые проблемы, с которыми они столкнулись, чтобы устранить их в будущих миссиях. Когда настала очередь Вальтера, он сложил руки и сообщил: - Улучшенные биокостюмы в порядке. По моему мнению, те костюмы, которые я выдал команде, были дефектными. Согласно отчетам, которые я читал, они порвались слишком легко. Мэдлин сидела с переплетенными пальцами, покоящимися на черном стекле стола переговоров. После короткой паузы она повернулась, посмотрела Вальтеру прямо в глаза и спокойно прокомментировала: - Если бы они не годились, они не вошли бы в профиль задания. Вальтер был ошеломлен. - Вы имеете в виду... Вы подразумеваете, что они должны были порваться? Мэдлин проигнорировала его вопрос. - У тебя есть что добавить, Вальтер? Выражение лица Вальтера из потрясенного стало враждебным, когда он бросил взгляд в направлении Майкла. Ранее Мэдлин сказала, что Майкл написал профиль миссии! Майкл встретил враждебность Вальтера бесстрастно. Он, в свою очередь, смотрел на каждого из членов красной команды и видел на их лицах шок и предательство. Всех, кроме Никиты. Он не мог смотреть на Никиту. Мэдлин украдкой бросила взгляд в направлении Майкла и попыталась немного смягчить враждебность, добавив с некоторым нажимом: - У нас были инструкции из агентства, и мы выполнили работу. Могу добавить, вполне успешно. Агентство и Шеф очень довольны. Она гладко сменила тему, спросив у Биркоффа его оценку миссии. Биркофф ответил через секунду, монотонным голосом. Он не мог отвести взгляд от лица Майкла. Никто не мог - кроме Никиты. Вальтер повернулся, чтобы посмотреть на Никиту, сидевшую рядом с ним. Она сидела молча, смотря расширившимися глазами на пятно на стене перед собой. Вальтер догадался, что она была полностью сокрушена правдой о костюмах и ее самообладание висит на волоске. Он протянул под столом руку, надеясь поддержать ее, но она отдернула руки от его прикосновения и сжала их в кулаки. Он погладил ее колено вместо этого, дав ей знать, что он понял и больше не будет так делать. Совещание закончилось, Майкл и Мэдлин встали и вместе удалились; остальные задержались, бросая друг на друга многозначительные взгляды. Они держали комментарии при себе, зная, что в конференц-зале установлено видеонаблюдение и прослушивание, но все испытывали сходные чувства - гнев, замешательство и недоверие. Вальтер выдвинул стул Никиты. Она стояла как зомби, молча. Он вышел вслед за ней в прихожую. - Сладкая... мы не знаем всего... - начал Вальтер, пытаясь извинить действия Майкла, чтобы успокоить Никиту. - Ты знаешь, как работает Отдел. Иногда нам не оставляют выбора. Она стоически кивнула, прежде чем разрыдаться. Закрывая рот рукой, чтобы сдержать рыдания, Никита протолкнулась мимо него. Затем, срываясь на бег, она направилась в отведенное ей рабочее место в отделе. ************* - Майкл. Мэдлин вздохнула, посмотрев на него, и села за стол. - Я надеюсь, что не слишком подорвала твой авторитет среди красной команды, но это была возможность, и я ее использовала. Майкл стоял к ней спиной. - Это правда? Биокостюмы были специально разработаны, чтобы выйти из строя? Она снова вздохнула, вынужденная сказать ему правду. - Да. Потемнев лицом, он обернулся к ней. - Почему мне не сказали? - Шеф решил не говорить тебе. Мы знали, что это может отвлечь тебя от задания. Тебе не было необходимости знать. - В конечном счете, это служит моей цели, - уступил Майкл. Этим утром он сам просил Мэдлин помочь охладить интерес Никиты к нему, и она обещала что-нибудь сделать. План Майкла состоял в том, чтобы позволить Никите думать, будто он порвал ее биокостюм нарочно. Он разработал сценарий и подогнал под него факты Иракской миссии. Однако комментарий Вальтера о костюмах представил другой вероятный сценарий, и Мэдлин сразу извлекла выгоду из ситуации, используя правду, которую до того момента знали только она и Шеф. По ее мнению, этот вариант меньше навредил бы Майклу, чем его собственный план. По крайней мере, часть вины можно было переложить на Отдел. Она знала, когда члены красной команды обдумают ситуацию, они поймут тот факт, что именно Майкл спас жизни всей группы, включая Никиту. В конечном счете, его перестали бы обвинять. Конечно, все, кроме Никиты. У нее было разбито сердце. - Все это для Никиты. - Мэдлин сочувственно посмотрела на него. - Для Отдела, - решительно обернулся Майкл. - Ее чувства ко мне мешают ей сосредоточиться на заданиях. - Конечно, - Мэдлин не стала возражать на эту ложь. Она знала настоящую причину. Она знала, что Майкл сделал это, чтобы защитить Никиту, и была до некоторой степени согласна с ним. Майкл и Никита стали слишком близки. Мэдлин знала, что рано или поздно это будет иметь катастрофические последствия, поэтому Майкл и пошел на такой шаг. С другой стороны, она беспокоилась, что у Майкла не хватит выдержки следовать своему решению. - Может быть, тебе взять небольшой отпуск? - предложила она. - Нет, - сказал Майкл, поворачиваясь, чтобы уйти. Мэдлин заранее знала его ответ, поэтому кивнула и переключила внимание на свой монитор. - Мэдлин? Мэдлин посмотрела на Майкла, стоящего в дверях. - Спасибо за помощь, - произнес он. Она печально улыбнулась и кивнула. Майкл шел к своему кабинету, мимо сотрудников и членов команд. На него смотрели по-разному - обеспокоенно, враждебно или задумчиво. Он проигнорировал все взгляды. Ему не нужно было видеть Никиту, чтобы знать, что она чувствовала. Он видел ее эмоции в глазах Вальтера на совещании. Он запер свою дверь и закрыл жалюзи на окне. Подошел к своему столу, расстегнул пальто и сел за ноутбук. Он не потрудился включить свет и комната освещалась только синим экраном его компьютера. Почти два часа Майкл сидел, уставившись на пустой экран и думая о глазах почти такого же цвета. Он добился своего. Спас свою любовь и потерял смысл жизни. Для Майкла это был более, чем равноценный обмен. Конец оригинал тут
lea: Как же хорошо...появилось новое... и прекрасное такое. Спасибо Авторы наверное уже потеряли своих муз, одна надежда на переводы. Читателям очень нужно подпитывать свою любовь и вот сегодня это неожиданное чудо случилось
маруся: Наилька ,ты - герой......вот честно - уважаю Такой объем и так ладно все получилось....молодец,ты просто зайка Особо ценно для меня - это маленький объем описаний их спец операций и большой объем эротики Вот это особливо понравилось naika пишет: Майкл перекатился с ней и придавил к кровати зубодробительным поцелуем. ВАУ .... ....это круто Я бы хотела это ощутить.....если бы не боялась так стоматологов и вот это... naika пишет: Мысль о том, как он будет делать то же самое с ней, сделала их твердыми, наряду с остальной частью его анатомии. ...мне определенно нравится этот речевой оборот)))) У кого-то недавно прочитала....кажется у Рубиной....не дословно - Счастье ощущаешь только тогда,когда оно заканчивается.... И ребят жалко по новой naika ,спасибо тебе за приятные минуты
Лола: naika , ты молодечище! Такой массив текста осилила. Снимаю шляпу. naika пишет: Никита прижалась к нему, когда он опустошил свою страсть Ой, я представила.
naika: маруся ,lea , большое спасибо за отзывы. Приятно знать что не в пустоту работаешь. Марусь, я тебя тоже лю. А насчет ладно получилось... Вот чесслово, мне самой не все нравится, но переделать без совсем явной отсебятины не получилось. Лола, если честно, то главный молодец автопереводчик. С меня только приведение текста в более-менее божеский вид.
elap23: Спасибо огромное!!!! Так легко читается, так завораживает!!! Такой великолепный перевод, совершенно не чувствуется чуждости языка!!! Огромное спасибо за творчество перевода!!!!
naika: elap23 , тебе спасибо за такую восторженную оценку. Я старалась, т. к. мне самой очень нравится этот фанф.
1mary: naika мне очень понравилось Столько красивых, и главное знакомых описаний, перед глазами рисуется готовая и знакомая картинка naika пишет: спутанные каштановые волосы скрывали его глаза, поскольку он лежал на животе, обнимая свою подушку. прям как в "Идеальном мужчине"... Моменты когда они вдвоем - такие милые, непринужденные...и не только когда близки, а и когда тренировались... naika пишет: Подтащив к своим ногам ошеломленного и истекающего кровью Майкла за воротник рубашки аааа...жалко его как....и в это сцене и вообще при описании того, как Майкл стал тем, кто он есть, как внушили цель, заставили отрабатывать чувство вины... naika пишет: Его локоть лежал на автомобильной двери, длинные пальцы беспокойно потирали челюсть перед тем, как указательный палец лег на нижнюю губу. а здесь просто улет.... такой знакомый образ.. Поведение Майки в первых сезонах объясняется одной фразой: naika пишет: Чтобы спасти ей жизнь, он должен был убить ее любовь к нему. печально и очень трогательно, спасибо naika за доставленное удовольствие.
naika: 1mary пишет: печально и очень трогательно, спасибо naika за доставленное удовольствие. Рит, спасибо за твои слова. я взялась за эту историю потому, что для меня это и есть непоказанное нам прошлое Майкла. Как молодой парнишка в стесненных обстоятельствах попал под чужое влияние и не понимал что творит пока не столкнулся с последствиями своих действий. Как "внушили цель, заставили отрабатывать чувство вины... " и он искренне верил в то, что делает мир лучше и безопаснее, пока не понял истинные мотивы Шефа. Рада, что она вызвала в тебе отклик ))
Черная Моряна: naika , блин, бедный мальчик. Пожалуй, самый главный из своих истязателей - он сам. Отличная история. Очень в настроении сериала - постоянное самоуничтожение Майкла очень достоверно, кмк... Спасибо, Наиля, переживательно и проникновенно получилось.
naika: Черная Моряна пишет: Очень в настроении сериала - постоянное самоуничтожение Майкла очень достоверно, кмк... Самоуничижение - немножко громко сказано. Имхо, Майкл знает за что расплачивается и не ищет себе оправданий.
Oksana: Naika, прекрасная история в твоем переводе! Очень легко читается и перед глазами оживают герои. Спасибо огромное за приятные минуты!
полная версия страницы