Форум » 3.1 БОЙКОЕ ПЕРО » Дневники Никиты: "Сладость"/"Nikita's Journal: Sweet"(BetsyG) » Ответить
Дневники Никиты: "Сладость"/"Nikita's Journal: Sweet"(BetsyG)
veda: Давеча попались мне славные старые Дневнички от БетсиДж. Хоть прошло ужасное количество лет с тех пор, как они были написаны, но почему-то до сих пор меня радуют. Своей нежностью, романтизмом, иногда юмором. И еще оптимизмом. Как бы там ни было, Никита в них не падает духом и всегда засыпает с надеждой на лучшее. И это правильно. Многие главы давно переведены нашими пансионерками. Но некоторые так и остались без русского изложения. Захотелось поделиться одной из них. Как раз такой наивно-оптимистичной историей с верой в хороший исход. Вроде бы на русском я ее не видела. Действие происходит в 3 сезоне, после серии "Прощай Париж" в тот недолгий промежуток времени, когда наши герои открыто могли быть вместе даже в стенах Отдела. ____________________________________________________ Дневники Никиты: "Сладость" Все было просто чудесно, от начала и до конца. Майкл приготовил нам ужин. Он подливал вино, а я все пила и пила. Наверное, я увлеклась. Впрочем выпито было столько, чтобы почувствовать легкость, но не скатиться в глупости. Он весело усмехнулся мне, когда наша трапеза заканчивалась, выбрал из корзины с фруктами самое большое яблоко и вгрызся в сочную мякоть белыми ровными зубами. А я, наблюдая за ним, размышляла о том, какими же на вкус будут его поцелуи. —Хочешь что-нибудь?—предложил мой возлюбленный игриво.—Ты все еще голодна? Я лишь зачарованно качнула головой. Нет, милый. Яблоками этот голод не утолить. «Ни за что не отпущу тебя сегодня»,—произнес он вдруг с блеском в глазах и, бросив недоеденное яблоко обратно в тарелку, взял меня за руку. А потом увел на чердак, к своей широкой кровати с пуховыми одеялами и небесно голубыми простынями. И вот я здесь, с ним. И это прекрасно. Майкл спит уже несколько часов, утомленно-успокоенный после наших занятий любовью. А я все любуюсь, вспоминая наши недавние поцелуи со вкусом яблок. Эти строки пишутся в блокноте, найденном на его столе. Закутанная в мужской халат, пахнущий знакомым шампунем и самим Майклом, я сижу, охватив ножки стула озябшими пальцами ног. Так хочется вернуться в постель, чтобы ощутить его снова под своими руками и губами. Но Майкл спит столь глубоко и безмятежно, что не решаюсь его будить. Красивое лицо во сне кажется моложе, а тело полностью расслаблено. Майкл снова занял все место, раскинувшись в центре кровати. Он лежит на спине, обнаженный по пояс, положив одну руку на грудь, а вторую-за голову. Одеяло практически сбилось, прикрывая лишь одну из ног, поэтому прекрасное тело почти полностью доступно для моего обозрения. И честно говоря, ничего красивее я не видела. В такие моменты я сама себе завидую и не верю, что он настоящий. Для меня он, как выигрыш. Но какой ценой? Чем пришлось заплатить ему, чтобы мы наконец были вместе? Сердце замирает, и у меня перехватывает дыхание. В памяти всплывает недавнее видение. Оно казалось таким реальным, что я запомнила каждое мгновение. После подобных снов мне сложно снова уснуть и, чтобы успокоиться, я стараюсь записывать увиденное. Как сейчас. Итак, все началось с яблок. Но не с пластиковых и блестящих, будто покрытых воском, как в магазине. Нет. Те яблоки были живые, зеленые, свежие, только что собранные с дерева моими руками. А еще были груши. Желтые, спелые, почти лопающиеся от сока. С тонкой и чуть смятой бугристой кожицей. Сладкий аромат фруктов доносился до меня, смешиваясь с пряностью гвоздик и нежностью чайных роз. И над всем этим богатством кружили голодные осы, чей зловещий гул заслонял остальные звуки. Я как раз полировала краем фартука одно из яблок, когда подошел покупатель. А подняв глаза, я увидела его. В том сне я была обычной, но он… он был другим. Гораздо моложе, чем в жизни. Практически мой ровесник. Будто между нами исчезли десять лет разницы. Красивый до умопомрачения. Но с ужасно грустными глазами. Хотя эти яркие глаза просто созданы искриться улыбкой. Во сне мы встречались не впервые. Я часто видела его идущим через рынок в сторону университета. Иногда он останавливался возле прилавков, что бы выбрать персик или яблоко. А несколько недель назад купил кулек спелой вишни, последней в этом сезоне. В его руках тогда был футляр от виолончели. Потертый и весь в наклейках. Прежде, чем взять ягоду, он спросил: —Вишня сладкая? А я вместо ответа стояла и пялилась на него, как заколдованная. Очарованная интонацией голоса, красотой лица и золотистыми бликами в каштаново рыжих волосах. «Сладкие?»—бормотала я—«Вишни?»—пока наконец не нашлась.—«О да, конечно, очень сладкие!» Щеки зажглись огнем и, несмотря на прохладный день, мне вдруг стало жарко. А старая одежда сдавила грудь, будто та внезапно выросла. Я не могла отвести глаз. А он смотрел на меня. Но вдруг мужская рука, поднялась и дотронулась до моих волос, прямо над ухом. Словно погладив. —Оса,—улыбнулся он.—Я не хотел, что бы она тебя укусила. Пусть летит к винограду. Я лишь молча кивнула в ответ. Этот красивый богатый мальчик тут же забудет обо мне, лишь отойдя от прилавка. Хотя люди и говорили, что я хорошенькая. Но у меня не было времени на красоту. Он продолжал улыбаться. —Попробуй,—предложила я, протянув ему бордовую, как выдержанное вино, вишню. Он по-мальчишески ухмыльнулся, надкусив ягоду. Сок потек по нижней губе, а мое сердце забилось в два раза чаще. Так захотелось слизнуть алый сок с его губ и поцеловать. Но в тот момент он дожевал вишню и с силой выплюнул косточку, ломая волшебное заклятие. —Ну как?—рассмеялась я.—Вкусно? —Очень! Шанталь точно понравится. Она любит вишню. Шанталь… Кто она? Скорее всего, его девушка. Наверное, учатся вместе. Должно быть, она едва достает ему до плеча, когда они держатся за руки, переходя из аудитории в аудиторию. А ее клетчатая юбка колышется ветром, обвивая стройные ножки. Красивая, маленькая и смуглая, под стать ее имени. А я забыла, когда была в школе в последний раз. Не до учебы, если ты вынужден зарабатывать себе на жизнь. Но тут, будто прочитав мои невеселые мысли, он уточнил: —Это моя сестра. Ее зовут Шанталь. И она обожает вишню. Парень снова взял свой футляр и застенчиво улыбнулся мне. Застенчиво? Он? Такой красивый мужчина просто не мог быть скромным! —Вишня чудесная! Очень сладко. Я добавила в его кулек несколько самых прекрасных ягод. Просто так. От восторга. Наверное, он околдовал меня. Потому что я вдруг поняла, что люблю его. Совершенно не знаю, но все же люблю. Наши пальцы столкнулись, когда передавала бумажный кулек. —Как тебя зовут?—спросил он. —Никита. —А меня Мишель.—и добавил.—Я должен идти, Никита. Но, надеюсь, мы скоро увидимся. Он вернулся уже на следующий день. Конечно, я молилась, предвкушала, ждала. Но не ожидала, что он вернется так скоро. Слишком чудесно, чтобы быть правдой. Сегодня с утра мне почему-то захотелось надеть новый фартук, а вчера на ночь я заплела волосы в косы, что бы с утра они вились и выглядели гуще. Помада и тушь тоже были как будто случайностью. И все же я надеялась, что он их заметит. Правда, он пришел не один. С другом постарше. Лет двадцати пяти или двадцати шести. Худощавым, игривым блондином. Новый парень взглянул на меня и присвистнул приятелю: —Ты был прав, Мишель. Думаю, этот прилавок мне тоже понравится. Персики здесь очень спелые. Мишель в ответ покраснел и взглянул на меня с извинением. Что-то в этом блондине насторожило сразу. Мне не хотелось, чтобы Мишель дружил с ним. Я вдруг вспомнила, что уже видела этого парня раньше, в парке неподалеку, произносящим пламенные речи. Он говорил о революции, о сопротивлении, о борьбе. Очень красноречиво и гневно. Его речи мне тоже не понравились. Я бы не хотела, чтобы Мишель увлекался подобным. —Шанталь понравилась вишня,—мягко произнес Мишель. В этот раз он выбрал два ярких яблока и протянул их мне. —Я рада. Снова вмешался блондин: —Я уже видел тебя раньше.—перебил он.—Меня зовут Рене Диан. Ты давно здесь работаешь? Опустив глаза, ответила через силу: —С тех пор, как мой дед вышел на пенсию. —Ах, я ей неинтересен!—рассмеялся парень.—Ей нравишься ты, Мишель. Но, знаешь, Никита, наш Мишель слишком застенчив, так что не слишком на него рассчитывай. А потом обратился к приятелю: —Пойдем, Мишель! Нам пора! Мы же не хотим опоздать на собрание. Мишель кивнул, краснея. —До скорой встречи, Никита! Но когда Рене удалился, жуя яблоко, снова повернулся ко мне: —Ты чудесно выглядишь сегодня. Надеюсь, ты не против, что я это сказал. Потеряв дар речи, я забыла вернуть ему сдачу. В следующий раз он зашел в воскресенье. Правда выглядел грустным, будто недавно плакал. Его печаль заразила и меня. Мое сердце болело за него, хотя я его почти не знала. С ним рядом шла маленькая девочка. Лет одиннадцати или двенадцати на вид. Чем-то похожая, но потемнее с красивыми орехово-зелеными глазами. Ее глаза были цвета мхов, что устилали берега лесной речки. Девочка громко спорила с Мишелем, когда они приближались ко мне. —Я не хочу туда идти!—возмущалась она.—Почему мы так часто ходим на кладбище? Мама умерла. Я просто хочу не думать об этом! —Мы не сможем их забыть.—отвечал он.—Никогда не сможем. Мишель посмотрел на меня и кивнул, без тени улыбки. Сегодня он был одет в темный, коротковатый в рукавах костюм и выглядел строгим и печальным. —Привет, Никита. —Здравствуй, Мишель. —Нам нужны несколько розовых гвоздик. Но я подала ему розы. Дюжину прекрасных розовых роз на длинных стеблях. —Вот возьми лучше это. В прошлый раз я забыла отдать тебе сдачу, теперь мы в расчете. —Ох,—ответил Мишель, забирая цветы из рук и ловя мой взгляд.—Спасибо! Сестра дернула его за руку, заставляя следовать за собой. Пожав плечами и кивнув на прощание, он отправился за ней, пока девочка не затерялась в толпе. На следующей за этим случаем неделе, я еще раз увидела Рене. И он опять мне не понравился. Я не доверяла ему. Ходили слухи, что именно он устраивал те агрессивные марши протеста. Я слышала, как студенты обсуждали это и называли виновниками «Кровавый час». Меж тем, прошел месяц. Мишель больше не появлялся. Точнее не появлялся у прилавка, но я видела его издалека. Он все так же ходил в университет каждый день. Но не заворачивал ко мне, на рынок. И от этого было грустно. К тому же заканчивался сезон, и скоро мне предстояло закрывать стенд. А это означало, что придется возвращаться к работе официанткой в кафе, чего ужасно не хотелось. На самом деле мне мечталось только об одном: чтобы появился Мишель. И ради надежды на это, я все так же полировала свои яблоки и раскладывала их красивыми рядами по прилавку. В один из дней, после работы, мне захотелось пойти прогуляться к реке. Дойдя до набережной, я села на скамейку, наблюдая за гуляющими мимо влюбленными парами. Воображение дорисовало на их месте меня и Мишеля. Как мы бы шли, держась за руки, как бы его вишневые сладкие губы целовали меня. Почему Мишель связался с Рене? Зачем ему это? Я так боялась за него, что от страха сжимались зубы. Ведь до меня дошли новые тревожные слухи о «Кровавом часе» Говорят, они начали использовать бомбы. И одна из таких бомб взорвалась возле дома декана. Его садовник чуть не погиб. Доказательств причастности Рене к тому взрыву не было. Но это лишь пока. Рано или поздно Рене попадется. Он не так предусмотрителен, как воображал. —Никита?—донеслось до меня вдруг. Подняв взгляд, я увидела Мишеля. Будто бы мои мысли материализовали его здесь. Его волосы отросли. Они почти доставали до плеч, спускаясь красно-коричневыми волнами на белый шарф, обмотанный вокруг шеи. Выцветшие стильные джинсы, прорванные до дыр на одном колене. И такая же потрепанная, но крутая кожаная куртка. «Он слишком модный для анархиста»,—подумалось мне.—«И слишком романтичный». Шикарные ковбойские сапоги довершали прекрасный образ. Я поежилась, взглянув на свое старенькое шерстяное пальто и печально выглядевшие туфли. —Становится холодно.—произнес он.—Можно присесть возле тебя? —Да. Он сидел так близко, что я почувствовала тепло его тела. Это было чудесно. Я любила его. —Как твои дела, Никита? —Грустно.—ответила я.—Завтра придется закрыть мой прилавок до весны. —Я буду по тебе скучать. Я нервно сглотнула, отводя жадный взгляд. —Мне очень жаль твою маму. —Спасибо. Но мой отец тоже погиб. Они погибли вместе. В автомобильной аварии. Виновник был пьян. Правда он имел дипломатическую неприкосновенность, поэтому вышел сухим из воды. Ему даже не предъявили обвинения. Сестра так же была там. Она выжила, но провела целый месяц в больнице. —Мне жаль. Его голос был глухим и полным горечи. И я поняла в тот момент: совсем неудивительно, что он выбрал в друзья бунтаря Рене. Мишель явно нервничал, сидя рядом. Тонкие пальцы крутили бахрому шарфа. У него были руки художника, а он собирался делать ими бомбы. Я вдруг представила, каково это, если бы он вдруг коснулся меня? Погладил, ласково провел по лицу, плечам, груди... —Ты задумчив. Это связано с Рене Дианом? В ответ он сильнее нахмурился: —Возможно. Я должен был встретиться с ним сегодня вечером. У нас есть дела. Нам надо кое-что сделать. Скоро. Я как-раз шел к нему, когда увидел тебя. И хотя мы почти не знакомы, мне подумалось…—он замолчал. —Подумалось?—переспросила я. —Я взглянул на тебя и засомневался. Может быть то, что я собираюсь сделать не слишком правильно? И не так уж важно в конце-концов. Что, может, лучше вместо встречи с Рене, я поговорю с тобой. От волнения я закусила губу. —Я рада, что ты подошел. Ты ведь сомневаешься в Рене? В «Кровавом часе»? —Моя жизнь была пустой и бессмысленной, когда я встретил его. Я все ненавидел. Мне казалось что весь мир разрушился и умер, вместе с родителями. Но теперь я смотрю на это по-другому. Может быть, не все так плохо. —Может быть, все гораздо лучше, чем Рене внушает тебе, Мишель. —Ты так думаешь? Но в его словах много правды. Я верю ему, перемены необходимы. —Менять можно по-разному. Должны существовать способы, при которых не страдают другие невинные люди. Как это случилось с садовником декана на прошлой неделе. Он лишь молча кивнул и закрыл глаза. А когда открыл, они были полны невыплаканных слез. —Рене рассчитывает на меня. —Как и Шанталь. Ты ей нужен. —Она-моя боль, моя маленькая сестренка. Я чувствую, что завтра что-то может пойти не так, не правильно. —У Рене всегда что-то не так. А что будет, если ты попадешься? Если тебя арестуют и посадят в тюрьму? Задумайся об этом, Мишель! Вечерело. Мне ужасно не хотелось уходить, но я не могла больше задерживаться. Меня ждали другие дела и обязанности. Следовало вернуться на рынок, прежде чем грузовик моего деда отбуксируют за просроченную стоянку. Я не могла себе позволить этих штрафов. —Ты многого можешь добиться, Мишель. Но не в том случае, если окажешься арестованным или мертвым…—От мысли, что он может погибнуть, у меня пересохло в горле.—Тогда ты не сумеешь узнать этот мир с лучшей стороны. Не найдешь настоящей любви, не откроешь своего истинного предназначения. В его глазах стояли слезы, и я чувствовала, что тоже вот-вот разрыдаюсь. Слова отказывались звучать убедительно и ровно. Но все же предприняла последнюю отчаянную попытку, отговорить его. —Сейчас мне надо идти. Однако, я буду на рынке завтра. Приходи туда, Мишель. Я приберегу для тебя свое самое замечательное яблоко. Самое сладкое. Приходи к закрытию. Я заберу грузовик, отвезу тебя домой и приготовлю ужин. Я отлично готовлю. Он так ничего и не ответил в тот вечер. А я все повторяла про себя, как молитву: «Не позволяй им использовать себя, Мишель. Не уходи с ними. Лучше останься со мной. Приди ко мне.» Слова в голове крутились снова и снова, пока я натирала краем зеленого фартука обещанное яблоко. Лучшее. Самое медовое в этом сезоне. «Вернись ко мне, Мишель». И вот последний торговый день неумолимо подошел к концу. Смеркалось. Солнце заходило теперь раньше, чем летом. Когда же осознала, что Мишель не придет, то не смогла сдержать слез. Они катились по щекам, мешая собирать нехитрые пожитки. Сняв ставший ненужным фартук, я наклонилась под прилавок, за своей сумкой и металическим ящиком с выручкой. —Это оно самое? То яблоко, что ты мне обещала? Самое сладкое и блестящее? Последнее…—раздалось откуда-то сверху. А вскочив на ноги, я увидела его. Мишель улыбался, держа в руке заветное яблоко. Слезы полились еще сильнее, застилая зрение. Но теперь это были счастливые слезы. —Да!—воскликнула я.—Это оно. Откуси и сам почувствуешь хрупкую сладость. Жизнь прекрасна, Мишель. Он послушно откусил и прожевал. Яблоко было наливное и такое спелое, что сок брызнул, закапав с губ. Облизнувшись, Мишель ярче улыбнулся мне. Эта новая улыбка была полна предвкушения, радости, надежды и, надеюсь, любви. —Теперь почувствовал, да. Жизнь сладка, Никита. А что насчет того ужина, который ты мне вчера обещала? И в этот момент я проснулась. Поэтому здесь приходится прерывать запись в моем дневнике. Пора идти. —Никита!—раздается сонный голос Майкла.—Чем занимаешься? —Проснулась и не смогла уснуть. Я откладываю ручку, иду к кровати, бросая халат у изножья. А он уже ждет меня, крепко обнимая и прижимая к себе, в горячие и сладкие объятия. Его близость, тепло и нежность, его сонная мягкость трогают до слез. Хочется уткнуться крепко-крепко в это широкое плечо и всхлипнуть от избытка чувств. Он чутко чувствует мое волнение. —Что случилось, любимая? Проведя ладонью по твердой и гладкой груди, решаюсь спросить: —Ты когда-нибудь думал о том, как бы могла сложиться жизнь, не встреть ты Рене? —Да.—отвечает он.—Думал. —Если б той ночью ты не ушел с Рене, то мог бы остаться с сестрой. Наверное, был бы счастлив. Возможно б, женился. Стал бы учителем музыки, к примеру. —Я не размышляю о таком, Никита. О том, что возможно могло бы быть. —Понимаю. Но ведь ты бы мог быть счастливым, Майкл. Нормально-счастливым. —Этого нельзя знать. Но сейчас я там, где хочу быть. —Почему? —Потому что я с тобой. А если б не встретил Рене, не совершил бы то, что сделал, то не узнал бы и тебя. Давай спать, Никита. Он прижимает мою голову к своей груди и утыкается подбородком в макушку. А я, закрывая глаза, счастливо вздыхаю, чувствуя, как под моей щекой взволнованно-быстро бьется его сердце. «Жизнь сладка и прекрасна».—крутится в моей голове, пока сон не уносит прочь.
Ответов - 4
Annie: Клас, очень романтично, конечно, не в стиле Никиты или героев, но приятная история, фрукты запахли с воздухе…ммм, скоро лето…
veda: Annie - спасибо) Да, герои тут не совсем канонические, но сами истории очень милые, такие девичьи-девичьи о первой любви) И очень живые еще, всегда приятно их перечитывать. Хотя там есть и грустные моменты, но все равно автор явно оптимист) Что в нынешнее время ценно. А сколько в них эпитетов к красе Майкла))) Зачитаешься) Сразу ясно, что красота в глазах смотрящего) И да, согласна, лето уже очень хочется))
Веснушка: Вик, спасибо за белую-пушистую историю. Этим Бетси отличается. Хотя за это я и не ее фанат. Романтик не должен выходить за рамки канона, точка. Я сказала veda пишет: —Хочешь что-нибудь?—предложил мой возлюбленный игриво. veda пишет: Он чутко чувствует мое волнение. —Что случилось, любимая? veda пишет: «Ни за что не отпущу тебя сегодня»,—произнес он вдруг с блеском в глазах Ни фига это не Майкл. Любой обезличенный персонаж любого проходного лр, но не Майкл. Максимум - Мишель. Спасибо за перевод, текст шикарный! Все претензии исключительно к исполнению автора. Не мое
veda: Веснушка Веснушка пишет: Вик, спасибо за белую-пушистую историю. И тебе спасибо, Мариша!*чмоки-чмоки* Веснушка пишет: Этим Бетси отличается. Хотя за это я и не ее фанат. Романтик не должен выходить за рамки канона, точка. А мне она всегда нравилась. Хотя, согласна, эта глава Дневника не самая лучшая. И Майкл-не Майкл и Никита-не Никита. Но все же есть в творчестве Бетси что-то умилительное и умиротворяющее. Окунаюсь в нее, как в детство. Где вечно юная Никита неустанно любуется вечно прекрасным Майклом)) Это мы то взрослеем, то стареем, а он все так же совершенен))) Веснушка пишет: Ни фига это не Майкл. Любой обезличенный персонаж любого проходного лр, но не Майкл. Максимум - Мишель. Ну, был же и он когда-то милым наивным мальчиком Мишелем. Где-то в глубине души эта искра в нем осталась. Иногда прорывается, почему нет?))
полная версия страницы