Форум » 3.1 БОЙКОЕ ПЕРО » Женевьева "В клетке" » Ответить
Женевьева "В клетке"
марго: Дорогие сопалатницы, предлагаю вашему вниманию еще один фанф, написанный замечательным автором, нашей заграничной подругой по счастью Женевьевой. Отлично пишет девушка, ее истории всегда увлекательны, психологически тонки и очень достоверны. На сей раз фанф является спойлером к серии "Война" и описывает ее события глазами Майкла. Буду рада, если вы заинтересуетесь.
Ответов - 104, стр:
1 2 3 All
марго: В клетке Где она? Телефон звонит и звонит у меня в ухе, и я обнаруживаю, что с трудом справляюсь с нахлынувшей волной беспокойства. Она должна быть там. И все же звук вызова продолжает насмешливо отдаваться в голове, оставаясь без ответа. Наконец он обрывается, линия соединяется, но я слышу только тишину. Нет, не тишину. Я могу разобрать звук дыхания, быстрые затрудненные вдохи. В мозгу мгновенно включается сигнал тревоги, рука крепче сжимает переговорное устройство. Что-то случилось. Я не был достаточно быстр, чтобы защитить ее. На другом конце телефонной линии сохраняется напряженная тишина, и я запоздало понимаю, что до сих пор не сказал то, чего она ждет. -Жозефина. -Майкл, что происходит? Я хмурюсь, обеспокоенный непривычным ответом. Обычно мне отвечают коротким «да», за которым следует гудок отбоя. Я был прав, что-то случилось. -Приезжай. Это не то, что я хочу, но то, что могу сказать. Отдел не приветствует длинные переговоры. -За мной пришли. Ее голос взволнованный, но не испуганный. Что бы ни произошло, она с этим справилась. Сама. Хорошо знакомое острое чувство вины. Я медлю, тщательно подбирая слова. Мне отчаянно хочется спросить, что именно случилось, цела ли она, но я этого не делаю. Такие вопросы дали бы Мэдлин слишком интересную пищу для размышлений. -Все под контролем? Я осознаю, что задерживаю дыхание, потому что она не отвечает сразу. Уже открываю рот, чтобы снова заговорить, но в этот момент слышу глубокий вздох. -Думаю, да. Голос звучит глуховато и как будто немного дрожит. Мне уже приходилось слышать такое раньше. Она только что кого-то убила. Мгновенный укол в сердце, так, что я даже зажмуриваюсь. Она только что убила кого-то в своем собственном доме. Как она сможет жить с этим? Ей придется. Мне жаль, что я не могу сказать ей ничего, кроме обычного… -Приезжай. Я жду длинного гудка, но его нет. Все еще слышно ее быстрое дыхание и слабый шум улицы на заднем плане. Как будто она не решается отключиться, нуждаясь в человеческом контакте. Молчание продолжается, и я уже начинаю серьезно думать о том, чтобы приказать ей оставаться на месте и ждать моего приезда… Громкий щелчок в ухе обрывает эту мысль и вслед за ним длинный гудок сообщает об окончании связи. Я аккуратно кладу коммуникатор и глубоко вздыхаю, избавляясь от напряжения. Я один за столом в своем кабинете. В отсутствие любопытных глаз можно обдумать то, чем грозит попадание файлов Отдела в неправильные руки. Перспективы нерадостные. Информируя меня, шеф не вдавался в подробности, но длинных объяснений и не требуется. По мере того, как Красная Ячейка сможет расшифровать наши архивы, оперативники будут гибнуть один за другим. Никто не окажется в безопасности, пока файлы не будут возвращены или уничтожены. Просидев так некоторое время, выхожу из кабинета. Приходится признать, что до тех пор, пока не увижу Никиту в Отделе в целости и сохранности – не смогу сосредоточиться на запутанных деталях операции, которую готовлю по приказу Мэдлин. Я встряхиваю головой. Не хочу думать об этом. Есть что-то, что мешает мне контролировать свои эмоции, когда дело касается Никиты, что не дает ни на минуту забыть о ней. Это «что-то» не имеет ничего общего с ответственностью тренера за свой материал. Что-то, чего я не должен и не могу себе позволить. Безопасность. Слово звучит в мозгу издевательским эхом. Это место, которое всегда казалось абсолютно неприступным, перестало быть крепостью. Теперь выживание Отдела зависит только от удачи. Но не перспектива уничтожения Отдела - причина бумажной сухости, которую ощущаю в горле. Единственное, чего я прошу неизвестно у кого, идя через главный зал – чтобы выжила Никита. Бог свидетель, я с радостью обменял бы свою жизнь на ее. Боюсь только, мне не дадут роскоши выбирать. ******************* Никита здесь. Бледная и немного взволнованная, но живая. Я наблюдаю, как она следует за Мэдлин в зал для брифинга. В Отделе царит суматоха, оперативники охвачены тревогой. -Что происходит, Мэдлин? Только услышав вопрос Никиты, я осознаю, что никто до сих пор не удосужился ввести ее в курс событий. В том числе и я сам. Приходится прислушаться, чтобы разобрать негромкий ответ Мэдлин, краткий, но, к счастью, правдивый: -Нас атакуют, - бросает она через плечо. – Под ударом оперативный состав во всех регионах мира. Отдел эвакуируется. Как только мы рассаживаемся за столом, появляется шеф. Его пальцы крутят дужку очков. Плохой признак. -Наша база данных у Красной Ячейки. Они начали действовать. -Погибли еще трое агентов, один в Токио, двое в Гонконге, - сообщает Биркофф. Похоже, он сам с трудом верит тому, что говорит. Никита смотрит на него во все глаза, на ее лице ясно читается потрясение. Шеф наклоняется над столом, меряя нас цепким взглядом. Его лицо мрачно и решительно. -Мы должны рассыпаться мелкими группами, по два-три человека. Свои назначения узнаете от Биркоффа. Необходимо обнаружить их командный центр раньше, чем они обнаружат наш. Руководство перебазируется на резервную подстанцию. Мэдлин поднимается, привлекая к себе всеобщее внимание. Ее голос спокоен, но взгляд исполнен многозначительности. -Если вас схватят – а с некоторыми это обязательно случится – то Красная Ячейка сделает все возможное, чтобы развязать вам языки. Она делает паузу, оглядывая внимательные бледные лица окружающих. -Дабы избежать опасности утечки информации, местоположение запасной базы останется для вас неизвестным. Шеф снова завладевает инициативой. Его голос эхом наполняет помещение, в котором ощутимо пахнет невысказанной угрозой. -Вы должны понять одно. Мы вступили в войну и пока проигрываем. Я встаю, чувствуя на себе взгляд Никиты, и поворачиваю голову в ее сторону. Она разводит руки, жестом спрашивая, что ей теперь делать, ее глаза беспокойно ищут ответа на моем лице. -Ты в моей команде. Ее тревога несколько уменьшается, но она остается на месте. Я пристально изучаю ее лицо, понимая, что, только что появившись в Отделе, она все еще не знает, что нам предстоит. Ее волосы собраны в небрежный пучок, одежда выглядит так, будто ее только что вытащили из груды выстиранного белья. Никакой косметики, чтобы скрыть бледность кожи, которая кажется почти прозрачной. Шагнув ближе, я беру ее за локоть и чувствую, как напрягаются мускулы под моей рукой. Стараюсь не обращать внимания на острый укол боли от ее реакции на мое прикосновение, подталкиваю Никиту в направлении командного центра. -Идем. Биркофф уже ждет нас, не скрывая нетерпения. Он начинает говорит раньше, чем мы успеваем подойти. -Один из сотрудников Тунисской подстанции успел передать сообщение, прежде чем был убит. Это мне уже известно. Последнее сообщение Баррета, последняя крупица информации, прежде чем хлынул поток отчаянных призывов о помощи. Баррет оказался одной из первых жертв этой войны, но он успел сообщить данные о человеке, имеющем прямой контакт с Красной Ячейкой, который снабжал террористов оружием и явился посредником в приобретении файлов Отдела. Я смотрю на Биркоффа, вспоминая имя. -Гаршан. Биркофф смотрит на экран и утвердительно кивает. -Он их посредник. Видимо, отхватил неплохой куш за нашу базу. -Адрес есть? Я хочу быстрее закончить. Со своего места мне видно шефа, который наблюдает за нами чрез окно голубятни. Появляется четкое предчувствие скорых событий. Никита стоит терпеливо, тихо. Я смотрю на нее, стараясь разглядеть любое свидетельство потрясения, которое ей пришлось пережить совсем недавно у себя дома. Она ничего не сказала, и я даже не хочу думать, почему меня так беспокоит этот признак ее недоверия. Вместо этого делаю усилие, чтобы сосредоточиться на словах Биркоффа. Как всегда, ему удалось собрать данные. -Рабат, Марокко. На фоне последних событий Марокко выглядит совсем неплохо. Далеко. Анонимно. Мне хочется отправить Никиту насколько возможно дальше от Отдела и ее квартиры. Поняв, куда опять свернули мои мысли, я досадливо хмурюсь. Биркофф ждет подтверждения, и я пытаюсь выдавить подобающий ответ. -Хорошо. Наконец мы отходим. Никита идет чуть впереди, и на долю секунды мне кажется, что мы бежим от угрозы более серьезной, чем Красная Ячейка. Я задаюсь вопросом, заметила ли она. Шеф продолжает мрачно следить за нами, и это только усиливает скверное предчувствие. Нужно быстрее покинуть Отдел. -Майкл, шеф хочет видеть тебя до отъезда, - настигают меня слова Биркоффа. Не неожиданно, но очень нежелательно. Я вижу, как парень колеблется, переводя глаза с меня на Никиту. –Одного. Одного. Точнее, без Никиты. Неприятное предчувствие становится осязаемым, тугим кольцом сжимая грудь. Не могу сдержаться и бросаю быстрый взгляд в сторону голубятни. Я чувствую, что Никита смотрит на меня, и знаю, что в ее глазах увижу отражение того же самого скверного предчувствия. Медленно повернувшись, иду к лестнице в офис шефа. Кажется, Биркофф совершенно не замечает напряжения, вызванного его внезапным сообщением, но я явственно ощущаю его вес на своих плечах и знаю, что Никита тревожно смотрит мне в след. Мне нечем ее успокоить. Я понятия не имею, что происходит, но совершенно уверен в одном. Ничем хорошим это не кончится. *************
veda: марго пишет: Буду рада, если вы заинтересуетесь. Я уже сильно -сильно заинтересовалась! Обожаю Женевьеву! Приду вечером читать. что б никто не мешал! Спасибочки, Марго, что не забываешь товарок по счастью!
Ravi: ИЩЕ ХАЧУ!!!!!!
Irsen: Присоединяюсь!!! Серия одна из знаковых в 1 сезоне...в смысле проявления чувств нашей парочки...в переплетениях лжи и правды...Оч хочется почитать, о чем молчал наш молчун...
марго: veda Ravi Irsen Очень рада, что вещь вызвала интерес. Спасибо вам за поддержку. Обязательно продожу в ближайшее время.
марго: В «голубятне»Шеф и Мэдлин, как обычно, вместе, стоят перед окном, наблюдая за суетой Отдела. Я тщательно слежу, чтобы вопрос прозвучал ровно. -Вы хотели меня видеть? Они поворачиваются ко мне. Мэдлин немного перемещается, чтобы встать за плечом шефа. Ненавязчивая демонстрация единства власти. Прежде, чем заговорить, шеф несколько секунд изучающе разглядывает меня. -Да, - наконец небрежно произносит он, - есть некоторые добавления к вашему первичному заданию. Внезапное ощущение опасности, но я стараюсь не подать вида. Он почти улыбается, и неясные подозрения вдруг перерастают в уверенность. Эти «добавления» касаются Никиты. Снова. -Вы с Никитой едете в Рабат? -Да. -Красная Ячейка не прекратит атаковать Отдел, пока не доберется до командного центра. Ваше задание меняется. Здесь вы найдете координаты нашей франкфуртской подстанции. Я автоматически анализирую его слова, и чувство опасности крепнет. -Она не используется уже два года. Мэдлин выступает вперед. -Совершенно верно. Но Красной Ячейке это неизвестно. Мы должны снабдить их этой информацией. И когда они клюнут… мы будем их ждать. -Что требуется от меня и Никиты? Шеф и Мэдлин обмениваются загадочными взглядами. -Красная Ячейка поверит информации только в том случае, если ею поделятся… весьма неохотно. Если захваченный сотрудник сломается слишком быстро – они посчитают сведения ложными, если же будет сопротивляться слишком упорно…. Он замолкает и пожимает плечами. Нет никакой необходимости объяснять, что террористы без колебания убьют пленного, если сочтут его слишком упрямым. Детали плана начинают вырисовываться яснее, вызывая внутри мерзкий холодок. Но я еще надеюсь найти в нем просчеты и хватаюсь за очевидные факты. -Никита не предаст Отдел, если будет захвачена. Мэдлин отвечает твердым взглядом. -Смотря, каковы будут обстоятельства. Все, что я могу – постараться скрыть свою реакцию на ее слова. Господи, столько лет пребывания в Отделе научили меня ожидать самого худшего от посещений этого кабинета. И сегодня не исключение. С огромным трудом выдерживаю пристальный взгляд Мэдлин, сохраняя безразличное выражение лица. Будь я проклят, если доставлю ей удовольствие заглянуть себе в душу. Стремясь обуздать внезапный приступ паники, терпеливо ожидаю объяснений. Голос Мэдлин как всегда мелодичен, но каждое слово будто вколачивают в грудь тяжелым молотом. -Учитывая все, что нам известно о Никите, должна признать, что ты прав. Она не боится умереть, поэтому не сломается ради спасения своей жизни. Пауза. Глаза Мэдлин внимательно выискивают на моем лице малейший намек на эмоции, но тщетно. Она продолжает. -Иное дело, когда речь идет о спасении жизни другого человека. Особенно если этот человек ей небезразличен. Теперь план совершенно ясен. Потрясенный, я на минуту теряюсь, не зная, что сказать. Шеф моментально пользуется этим, чтобы усилить произведенный эффект. -Сообщи Никите координаты. Сделай это так, будто предупреждаешь ее в нарушение приказа. А потом…. Всем нам известно, как легко совершить… ошибку. И если случится так, что Никита будет схвачена в Рабате, твой прямой долг, как единственного оставшегося члена группы, попытаться освободить ее. При этом никто не может гарантировать успеха… Не знаю, каким чудом я сдерживаюсь и не даю вырваться на волю всей буре охвативших меня чувств. Чтобы держать под контролем интонацию и выражение лица требуются титанические усилия. -Вы хотите, чтобы я обеспечил захват Никиты, а потом и свой собственный? Его рот сжимается в твердую линию. -Ты должен сделать все, что потребуется, чтобы выполнить задание, Майкл. Дай Никите информацию и следуй плану миссии. Я чувствую себя почти больным, желудок сводит холодная судорога. Рассудок отказывается принять чудовищный по своему цинизму приказ. Нужно выйти отсюда раньше, чем самообладание покинет меня окончательно. -Это все? – обращаюсь к шефу. -Дальнейшие инструкции получишь на месте. Он делает шаг ближе, его бесцветные глаза буравят череп насквозь. -Не ошибись, Майкл. Сохранение Отдела неизмеримо важнее жизни любого сотрудника. Краем глаза я вижу Мэдлин, которая внимательно следит за мной, выискивая малейший признак слабости, любой намек на неподобающие эмоции. Я кратко киваю и отвечаю максимально вежливо: -Конечно. Поворачиваюсь и иду к двери. Будьте вы прокляты оба. Оказавшись вне досягаемости их глаз, я останавливаюсь, чтобы глотнуть воздуха. Отсюда мне видно Никиту, которая в ожидании меня болтает с Вальтером. Они дружески беседуют, весело смеясь общим шуткам. У меня сжимается горло. Она так старается не падать духом ни при каких обстоятельствах… Как я могу так поступить с ней? Это неправильно. Она – мой материал, кроме всего прочего. И мне только что приказали предать ее доверие, намеренно поставить под угрозу ее жизнь. Тупая боль в груди нарастает. Я медленно направляюсь к ним. Заметив меня, Никита встает и поворачивает в сторону наружного выхода, уверенная, что я иду туда же. Мимо мечутся сотрудники Отдела, но единственное, на чем я могу сосредоточиться – Никита и ложь, которую я собираюсь сказать. Я ускоряю шаг, и, поймав ее руку, вынуждаю остановиться. Она удивленно оглядывается. -Никита, что касается базы…. Она вопросительно смотрит на меня, затем опускает глаза вниз. Занятый всецело тем, что я собираюсь сделать с ней, с нами, я не заметил, как сильно мои пальцы впиваются в ее локоть. Немного ослабляю хватку и позволяю глазам задержаться на ее лице. -О чем ты? -Я хочу, чтобы ты знала, где это. Это то, чего я хочу меньше всего на свете. Но заставляю внутренний голос замолчать. У меня нет выбора. Она сдвигает брови и внимательно всматривается в мое лицо, затем оглядывается, не слышат ли нас. -Я думала, шеф решил держать это в секрете. Я едва могу выдержать ее взгляд. -Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты отправилась туда. Это единственное безопасное место. Она ждет, немного наклонившись ко мне. Кажется, ей не хочется взваливать на себя бремя этой тайны. Не в силах врать ей в глаза, я смотрю в зал, вглубь коридора – куда угодно, лишь бы спрятаться. Бесполезно. Ничто не помогает избавиться от обжигающего чувства вины. -Подвальное помещение заброшенного завода в конце водного канала во Франкфурте. Я отворачиваюсь раньше, чем заканчиваю говорить. Не смотря на страх и жгучий стыд, я только что запустил в действие их план. Это необходимо для спасения Отдела. Это мой долг. Господи, как я это ненавижу. **************
Delf: марго, мне ОЧ нарвится!!! А когда продолжение? Irsen пишет: Оч хочется почитать, о чем молчал наш молчун... Полностью согласна!!!
Irsen: Да, ждем-сссс, Марго! ...Как же он, бедненький, мучился... Строго говоря(по уму )...по фильму кажется, что не очень... Но хочется верить(по сердцу ) - да и всегда верила!(чего уж тут... ) - что он просто хорошо шифруется и на самом деле переживает именно так, как у автора...
veda: марго Ахх! Марго! Когда же продолжение??? Так хочется почитать дальше все эти потайные мысли! Майкл-чудо, какой переживательный! Хочется верить в это без всяких доказательств! Irsen пишет: ...Как же он, бедненький, мучился... Строго говоря(по уму )...по фильму кажется, что не очень... Не, все-таки в этой серии он мучился, поболе чем обычно. Это особенно в конце видно, когда он в белой маеечке в медблоке стоит около Никиты. Даже Мэдлин с шефом досталось от него-невиданное дело, он обычно все принимает и понимает, без всяких упреков. А тут не выдержал, слегонца подопустил начальство. Для Майкла это почти истерика))))
Delf: veda пишет: слегонца подопустил начальство. Для Майкла это почти истерика)))) напомните плиззз старой склерозной женщине КАК от там подопускал наальство? У меня чегой то склероз образовался...
марго: Большое спасибо дорогим читателям за отзывы. Поддерживаете переводческий пыл. За это вам еще кусочек. ************** Атмосфера в транспортном фургоне мрачная, каждый занят своими мыслями. Никита сидит рядом со мной. Когда фургон резко наклоняется на повороте, она задевает меня плечом и ноздри ловят тонкий аромат ее легких цветочных духов. Я неловко перемещаюсь, чтобы скрыть реакцию тела на ее близость. Пора бы к этому привыкнуть, или, по крайней мере, научиться с этим справляться. Но я не могу. И если уж быть до конца честным с самим собой – не хочу. Я отдаю себе отчет: ощущение горячей волны, затопляющей с головы до ног каждый раз, когда она рядом, превратилось в необходимость. Иногда по ночам, сидя один в кабинете за подготовкой очередной миссии, я позволяю себе выпустить наружу свои страхи и сомнения и рассматриваю их, один за другим. Я думаю о своей жизни, об этом двойственном существовании, которое вынужден скрывать ото всех, кто мне дорог. О противоречиях, раздирающих на части. Моя жизнь - это подчинение строгим правилам и готовность умереть по первому требованию… и почти болезненное, раскаленное добела желание женщины, сидящей сейчас рядом. Я сдерживаю вздох, искоса рассматривая профиль Никиты, которая уставилась в потолок фургона. Как бы мне хотелось, чтобы мои чувства к ней оказались только желанием и ни чем иным. Возможно потому, что разжечь ответное желание легче, чем завоевать любовь? А ведь есть еще моя… семья. Семья, которую дал мне Отдел, и которая будет отнята, как только в ней отпадет необходимость. Еще одна ноша: моя жена, милая невинная женщина, нежную заботу и привязанность которой я краду, и сын, безмерная любовь к которому иссушает сердце. Я смотрю на стену фургона, но не вижу ее. Эта жизнь убивает душу. Невольный вздох напоминает Никите о моем присутствии и заставляет оглянуться. -Ну… Чего хотел шеф? Господи, не надо. Я боялся этого вопроса с тех пор, как мы уехали из Отдела. Теперь каждое мое слово будет ложью. Отвечаю, не поднимая глаз от ПДА - не могу видеть, как легко она верит обману. -Незначительные изменения в плане. Ничего существенного. Она кивает и снова начинает изучать потолок, лениво покачивая ногой. Ей всегда трудно переносить скуку длинных переездов. Я слежу за ней углом глаза. Меня тревожит, с какой готовностью она приняла мой ответ. Ведь она совсем не глупа, почему же так доверяет мне? В мозгу вспыхивают слова Мэдлин: «Иное дело, когда речь идет о спасении жизни другого человека. Особенно если этот человек ей небезразличен.» Могу ли я поверить, что действительно небезразличен Никите? Если так, тем опаснее для нас обоих. Даже если бы я не был связан миссией Вачека, никакие отношения, подразумевающие больше чем простое сексуальное удовлетворение, в Отделе непозволительны. Ничего хорошего из этого не выйдет. Но даже зная это, я все равно не способен отказаться от нее. Она влечет меня, ее голос, ее смех – как песнь сирены в мертвой пустыне Отдела. Нужно попытаться отвлечься от этих опасных мыслей. - Никита, что произошло сегодня вечером? Видимо, вопрос оказался неожиданным – она вздрагивает, прежде чем ей удается взять себя в руки. Она поворачивается и смотрит на меня. За кажущимся спокойствием ее взгляда угадывается тень страдания. Я жду, не позволяя ей отвести глаза. Сначала Никита собирается отмолчаться, но необходимость с кем-то поделиться берет верх. Она пожимает плечами. -Трое мужчин ворвались в мою квартиру. Как раз, когда я принимала душ. - Она смотрит в сторону и хмурится. Потом снова поднимает глаза, губы кривятся в усмешке. – Можно сказать, ситуация была… мммм… несколько неприличная. Я моргаю, по щекам растекается тепло. Она была голая! Кое-как мне удается сохранить на лице выражение вежливого интереса, в то время, как воображение услужливо развертывает множество ярких образов – воспоминаний и фантазий, совершенно «неприличного» свойства. -И потом? Улыбка немедленно гаснет, обычно выразительное лицо каменеет бесстрастной маской. -Я убила их, вот что потом. Интонация недвусмысленно заявляет о том, что разговор окончен. Она не хочет к этому возвращаться. Никита снова улыбается, но улыбка не затрагивает глаз. Она отворачивается и пробует свернуться клубком на сидении, возможно, надеясь забыться во сне. Я даже не пытаюсь заснуть. Ум взбудоражен противоречивыми эмоциями и мыслями, отключиться от которых никак не удается. Права ли Мэдлин? Важен ли я для Никиты настолько, чтобы ради спасения моей жизни предать Отдел? В который раз за прошедшие годы непослушные чувства раздирают меня на части. Я не хочу ее привязанности – она должна быть сильной и независимой, только так она сможет остаться в безопасности. И все же… При мысли, что Никита ко мне неравнодушна, душа будто взлетает. Если бы она чувствовала хоть десятую часть того, что чувствую я… Сердце беспокойно ударяет о ребра. Довольно. Я крепко зажмуриваюсь и делаю несколько медленных вдохов. Надо думать о задании. Скоро мы будем на месте. Я так много раз совершал этот путь, что даже не глядя знаю, что до взлетно-посадочной полосы осталось совсем немного. Полет до Рабата займет несколько часов. Всего через несколько часов Никите предстоит получить еще один жестокий урок Отдела. Всего несколько часов до того момента, когда я снова увижу в ее глазах боль предательства и обмана. Я снова вздыхаю и секунду прикидываю, не стоит ли помолиться, чтобы все сошло гладко… ******************
veda: марго Маргош, спасибо за дозу! Как здорово. что ты так шустро переводишь! Пожалуйста, не замедляйся! Майкл тут просто ангел марго пишет: Могу ли я поверить, что действительно небезразличен Никите? А то он не знает! Работает в этом направлении со всей тщательностью и не верит, что удачно? Кокет! марго пишет: Я моргаю, по щекам растекается тепло. Она была голая! Гы, мне понравилось. Ничто человеческое нам не чуждо))) А то глядя сериал у меня иногда было ощущение, что Майкла больше всего заводит его собственная нагота)) марго пишет: Права ли Мэдлин? Важен ли я для Никиты настолько, чтобы ради спасения моей жизни предать Отдел? Вот гад! Вроде бы стыдно подставлять бедную девушку, но так хочется показать Мэдлин и себе, что он номер один в Никиткином табеле о рангах. Сволочь он все-таки. Но такая прям притягательная сволочь Жду-жду в нетерпении продолжения!!!
veda: Delf пишет: напомните плиззз старой склерозной женщине КАК от там подопускал наальство? У меня чегой то склероз образовался... Ну я там дословно не помню, но что-то типа того, начальству выдавал, что Никитка побитая, используемая и несчастная бессознательная лучше себя должна чувствовать, чем любой из них-гадов подлых. Еще помню Мэдлин так с Шефом переглянулись и решили пока Майкла не трогать. Типа Мэд: "Ооо, пошли-ка отсюда, Пол! У Майкла истерика и приступ обострения совести. С ним сейчас бесполезно общаться, пока в норму не вернется. Пусть попрыгает вокруг девочки, пока та все равно ничего не видит, отработает чувство вины, ей хуже не будет, а ему-терапия."
марго: veda пишет: У Майкла истерика и приступ обострения совести. С ним сейчас бесполезно общаться, пока в норму не вернется. Пусть попрыгает вокруг девочки, пока та все равно ничего не видит, отработает чувство вины, ей хуже не будет, а ему-терапия." Класс! Жизненное кредо Мэдлин в трех фразах. Именно так она и думала, зуб даю!
Irsen: Видимо, имеются в виду слова Майкла в ответ на вопрос Мэдлин: «Как она?» - «…Лучше, чем любой из нас…» ? Очередная короткая фраза-загадка…многозначительная…неоднозначная…с двойным (а то и с тройным) подтекстом – фраза, какими полон ЛФН… Из тех, что заставляют вновь и вновь задумываться и размышлять... Почему ей «лучше»? «…Лучше, чем любому из нас» - потому что в данной ситуации она верила в то, что делает и действовала искренне, как велит сердце…(на что и делал ставку отдел и не ошибся) «…Лучше, чем любому из нас» - потому что совесть её чиста и спокойна, вины её нет (невзирая даже на то, что выдала место дислокации Отдела…) «…Лучше, чем любому из нас» - потому что НЕ лгала, НЕ манипулировала, НЕ интриговала, НЕ подставляла и никого НЕ использовала… И получается, что эти слова Майкла – упрек-обвинение (мягко говоря) в адрес Мэдлин и Шефа…а главное - и в свой собственный тоже… Всего лишь упрек – так как он понимает, кто он и кто они (субординация!)… и все-таки обвинение – понимая, что в данной ситуации он все-таки имеет на это право…Потому что и сам не лучше их. Обвинение в том, чего как раз «НЕ» было в поступках Никиты… И мне кажется, Мэдлин и шеф поняли, что имел в виду Майкл. Потому и промолчали, понимая, что это он больше о своей вине… Понять-то поняли, но остались при своем – мораль в общепринятом смысле не работает в Отделе… И да,Веда, согласна – для такого, как Майкл, это истерика… Эхххх...люблю эту серию...
Irsen: Irsen пишет: Типа Мэд: "Ооо, пошли-ка отсюда, Пол! У Майкла истерика и приступ обострения совести. С ним сейчас бесполезно общаться, пока в норму не вернется. Пусть попрыгает вокруг девочки, пока та все равно ничего не видит, отработает чувство вины, ей хуже не будет, а ему-терапия." Во-во! Здорово... Ёмко и точно... А я развезла...
Irsen: ...Помню, всякий раз, когда смотрела эту серию, злилась... Зачем он ей всё это говорил, там, сидя в клетке?! "...Я больше не знаю, что значит любовь...Но одна частичка меня всё-таки не умерла.. Она - это ты..." Чего в них было больше: правды? лжи? Желания быстрее её подтолкуть к "предательству" ради него? Или, пользуясь моментом, поддавшись желанию, сказать ей о своих чувствах - В Отделе-то этого не скажешь...а здесь - можно...Поверит...не поверит - экстремальная ситуация, одним словом... Или правда допускал мысль, что они могут погибнуть?! И, типа, перед смертью сам бог велел... Или всё это вместе?! Вот ведь...Сплошные двусмысленности... И дикое сочетание несочитаемого...
Irsen: Irsen пишет: Маргош, спасибо за дозу! Присоединяюсссссь к Веде! Спасибо, Марго!!! Тут тааакоооой Майкл!!! Мням...Трепетно-трогательный...в мыслях... Не скала, как снаружи... Мне казалось, в нем эта каменность глубже проросла...ну,на тот момент... Ан нет... veda пишет: Вроде бы стыдно подставлять бедную девушку, но так хочется показать Мэдлин и себе, что он номер один в Никиткином табеле о рангах А...эээ...у него был выбор? veda пишет: Сволочь он все-таки. Но такая прям притягательная сволочь ...Они такие... эти сволочи... Ой как знакомо... И чем они только берут... марго пишет: Поддерживаете переводческий пыл. Марго, мы продолжаем это делать... Ёще кусочек, плизззз ... Мы тут...неподалеку... переминаемся в ожидании... ( а лучше... кусок... Так всё всколыхнулось...Даже вот серию сегодня на работе пересмотрела ) Спасибо ещё раз!
Delf: марго, СПАСИБО за сладкое!!! «Как она?» - «…Лучше, чем любой из нас…» Хм, а я всегда думала, что просто Майкл сам предпочел бы отключится и не видеть всего этого безобраия! Ну и не чувствовать себя такой сволочью, глядя на Никиту погрызаную крысками и на каталке в медлабе
Delf: veda пишет: Мэд: "Ооо, пошли-ка отсюда, Пол! У Майкла истерика и приступ обострения совести. С ним сейчас бесполезно общаться, пока в норму не вернется. Пусть попрыгает вокруг девочки, пока та все равно ничего не видит, отработает чувство вины, ей хуже не будет, а ему-терапия."
марго: veda Irsen Delf Специально для вас, дорогие читатели, продолжение ****************** В Рабате жарко и пыльно. По сообщению Биркоффа, наша цель находится на рынке. Пока мы разыскиваем его в толпе, по спине струится пот. Я смотрю на Никиту. Кажется, она совсем не чувствует жары. Как дань уважения местным традициям, капюшон ее темной куртки натянут на голову, почти скрывая от любопытных глаз массу светлых волос. Но, возможно, лучше ей было бы застегнуться до подбородка и спрятать туго обтянутую майкой грудь… Я глотаю неуместное замечание. Затылок покалывает от множества настороженных взглядов, которыми провожают нас местные жители. Ничего. Выведенный из себя жарой и бесконечными уколами совести, уже собираюсь связаться с Биркоффом и отчитать его за неточные сведения, как вдруг Никита останавливается. Ее тело почти вибрирует сдерживаемым напряжением. -Майкл… -Вижу. Вперед. Мы уже обсудили план, и теперь я отстаю, предоставляя ей первый шаг. Она ускоряет движение и обгоняет цель, позволяя ему наткнуться на себя. -Извините, - с улыбкой оборачивается она. Гаршан смотрит на нее и столбенеет. И неудивительно. Даже не смотря на темную пыльную одежду и непроницаемо-черные очки красота Никиты сверкает, как яркий драгоценный камень. Я подхожу сзади. Он дергается, когда мой пистолет упирается ему в спину. -Идите с нами. Пожалуйста. Он подчиняется немедленно и без возражений. Мы скрываемся за углом здания. Я внимательно изучаю его лицо, пытаясь определить реакцию на развитие событий. Ничего. Только некоторое нетерпение в ответ на непредвиденную задержку. Судя по всему, он не намерен сотрудничать, но я перехожу прямо к сути: -С кем ты связан и как тебе платят? -Не понимаю, о чем вы, - слегка улыбается он. -Никита, отойди. Я сдерживаю неуместную усмешку. Мое замечание звучит так, будто я беспокоюсь о чистоте ее одежды. В ее глазах вспыхивает искорка юмора, она немного морщится, кивает и делает шаг назад. Я хочу покончить с этим. Все, что угодно, лишь бы избежать ада, который, я знаю, неминуем. Ну же, заставь меня сделать это!... Мое оружие касается его шеи почти нежно, и в его глазах расцветает понимание, что я готов выстрелить. Он нервно хихикает и я сильнее вжимаю пистолет в его кожу. -Подождите. Пот заливает его лицо, глаза беспокойно мечутся от меня к Никите. -Мне платят из офиса, что за товарным складом. Не достаточно хорошо. -На колени. Гаршан начинает опускаться на колени. Видимо, для Никиты это слишком медленно – она сбивает его ловкой подсечкой. Я почти усмехаюсь – грубо, но эффективно. Он валится вниз, как мешок с картошкой и не успевает очухаться, как мой пистолет снова упирается ему в затылок. Он начинает лепетать, захлебываясь словами и пытаясь убедить нас. -Послушайте, зачем мне врать? Красная Ячейка всегда обтяпывает там свои делишки. Все свидетельства, документы – все там! Он отчаянно заглядывает мне в глаза. Не желая больше слушать этого униженного бормотания, я рывком ставлю его на ноги и вежливо улыбаюсь. -Покажи нам. ************** Это – мой худший кошмар, ставший реальностью. Я слежу, как Никита карабкается по грязной каменной стене. Ее тренированное тело легко продвигается вверх. Я стою, сжав кулаки, и просто наблюдаю, хотя из доклада Биркоффа знаю, что враг где-то здесь. Я подставляю ее под удар. В висках пульсирует тупая боль. Я отвожу глаза, чтобы не видеть. -Охрана есть? Гаршан притворно-небрежно пожимает плечами. -Возможно. Я могу видеть вспышку лазерного резака, который использует Никита. Скрип открываемого окна и все, ее нет. Две минуты до того, как в наушнике слышится ее голос, кажутся вечностью. -Я внутри. Я перевожу дух и сильнее нажимаю пистолетом в челюсть Гаршана. -Где они хранят файлы? Он слегка колеблется, но отвечает: -Сейф в дальнем конце комнаты. Еще тридцать секунд тишины, затем: - Он открыт. Волнение в ее голосе будто включает в голове тревожную сирену: почему сейф открыт? Гаршан с нами, мы ни на минуту не спускали с него глаз, значит, он никак не мог предупредить о нас Красную Ячейку… Откуда, черт возьми, они узнали?... Господи… Сердце сжимается от внезапной догадки. Красной Ячейке известно о нашем присутствии, потому что Отделу нужно, чтобы они знали. Так задумано. Никита должна быть схвачена. Я тоже попадаю в плен при попытке ее освободить. Потом я заставляю ее предать Отдел. Все точно в соответствии с планом Шефа. Мысли беспорядочно мечутся в лихорадочной попытке найти другой выход. Неожиданно воздух кругом сотрясается от взрыва, сквозь который прорезается крик боли в моем наушнике. Никита. На секунду охватывает ощущение отчаянной беспомощности, которым тут же пытается воспользоваться пленник: он резко вскидывает скованные руки, бьет меня по лицу, и, вырвавшись, изо всех сил бежит вниз по набережной. От сильного удара в переносицу глаза застилает слезами, но я тщательно прицеливаюсь и стреляю. Он неуклюже валится на землю, и я шлю проклятье его душе его за то, как он провел нас. Я должен собраться. Должен отключиться от криков боли и гнева, звучащих в моем ухе. Никита сопротивляется, но врагов конечно больше. Достаю ПДА и связываюсь с Биркоффом по резервному каналу. Аудиоканал включается мгновенно, но я видел устройство в действии и знаю, что Отдел будет получать и видеосигнал. Очевидно, шеф уже ждет, чтобы сообщить мне то, что я уже и так знаю. Сглатываю заполнившую рот горечь и стараюсь смотреть в сторону в слабой надежде скрыть охватившее меня отчаяние. -Мы нашли Гаршана. Шефу не терпится. -И? -Он вывел нас на место. Никита захвачена при попытке проникновения. -Она жива? Внезапная вспышка гнева, такая сильная, что глаза застилает красная пелена. Ему плевать на ее жизнь, и мы оба это отлично знаем. -Не знаю. Эта маленькая месть ему не совсем ложь. Я с трудом перевожу дыхание, понимая, что она может быть уже мертва или умирает как раз сейчас, пока я здесь забавляюсь этой смешной игрой в слова. -Мне ждать резервную группу? Говорю это специально для того, кто может прослушивать канал, но в тайне продолжаю цепляться за призрачную надежду. Должен быть другой способ. Ответ шефа ожидаем, но все равно заставляет заледенеть сердце. -Иди один. Теперь пути назад нет. План операции должен быть выполнен, иначе Никита умрет, а Отдел будет разрушен. Возможно, уже и так слишком поздно. Нет. Я отсоединяюсь от линии и быстро двигаюсь к зданию. Время пошло. *****************
Delf: А дальше нас ждет САМОЕ интересное!!! марго, спасибо за тортик!!! Люблю сладкое на ночь глядя!!! С нетерпением жду продолжения!!!
Irsen: Как я вовремя!!! Спасиб,Марго... Тока...(прости-прости!)...маааааалооо... Но мы терпим. Молчим. Ждем.
veda: Irsen пишет: Вроде бы стыдно подставлять бедную девушку, но так хочется показать Мэдлин и себе, что он номер один в Никиткином табеле о рангах А...эээ...у него был выбор? Не, просто так удачно совпало приятное с полезным (шучу). Но ведь на самом деле Майкл ужасно честолюбивый. Ему важно быть лучшим во всем, что делает и касается, сам говорил. Лучший полевой оперативник, лучший валентйн, лучший наставник и т. д. А быть номером один для девушки, к которой и сам неровно дышит- разве не приятно? Я его ничуть не виню, кому же не хочется, быть любимым? Конечно, способ убедиться, не лучший. но его выбирать не приходилось) марго Спасибище за скорое продолждение! Так хорошо идет, душевненько, просто, чудо! И очень хочется скорее до кульминации добраться!!! Не томи!
Irsen: veda пишет: А быть номером один для девушки, к которой и сам неровно дышит- разве не приятно? Я его ничуть не виню, кому же не хочется, быть любимым? Конечно, способ убедиться, не лучший. но его выбирать не приходилось) Нуууу...не знаю... Если эта причина у него и была, то не в числе первых... Конечно, честолюбив... Только в тот момент, мне кажется, ему все-таки не до этого было... Тут на кону ЖИЗНИ... Да и зачем ему это надо было? Доказать Мэдлин и Шефу? Так они это прекрасно знали - о его положении в её табели о рангах - потому и послали его с Никитой... Доказать себе? Так на тот момент он уже хорошо это знал... Вспоминаю его вопрос Никите в серии с Греем: "...ты не любишь меня?" :) Вопрос, который звучит больше как утверждение... И Никита не возмутилась, не отнекивалась - предпочла уйти от ответа... На мой взгляд - дабы не соврать, но и не сказать правды...Промолчала...А молчание, как известно... (Да и видела она, что он эту правду знает...Чего отвечать-то...этому айсбергу... ) Потом он еще не раз, потакая этому своему честолюбию, будет периодически проверять, не понизился ли его статус у Никиты... И их доблестное начальство с тем же успехом опять будет этим пользоваться! И выбора у него всё-таки не было... Лицо он подневольное - не его решение было... Что он ему мог противопоставить?Ну отказался бы... возникли бы вопросы...последствия... И еще неизвестно, что было бы хуже...(точнее, известно - с Отделом шутки плохи!) В общем, Майкл из двух зол выбирает меньшее - и не для себя, а в первую очередь для Никиты... (и это, на мой взгляд, станет его привычкой)... И даже порой в ущерб себе - Никита не сразу будет это понимать, а он, как обычно, не будет оправдываться (надеясь, видимо, на её ум - мол, пройдет время, сама всё поймет ) veda пишет: А то глядя сериал у меня иногда было ощущение, что Майкла больше всего заводит его собственная нагота)) Просветите, плиз, это в каких-таких моментах? А то...когда прочитала эти твои слова, сразу другую сцену вспомнила - в "Гемоглобине"...Рой обнаженный...у зеркала...и испытывает к своему отражению прямо-таки...ээээ...нежнейшие чуйства... Вывод напрашивался именно твой!
марго: Delf Irsen veda Девчонки, спасибище за отзывы. Очень интересно ваше мнение, насколько соответствуе представление Женевьевы о героях тому, что думаем о них мы. Лично я вот думаю, что Майкл здесь малость слишком нервный. Как он с такой чувствительностью в Отделе продержался - загадка. Но помечтать можно. "На лицо ужасные, добрые внутри " - тот самый случай, да?
марго: Irsen пишет: Рой обнаженный...у зеркала...и испытывает к своему отражению прямо-таки...ээээ...нежнейшие чуйства.. Ооооо, да, да, ДА!!!! Моя любимая сцена! И именно Рой, а не гражданин Дж. Штраус, а?
Ivonne: И я приобщилась наконец! У Женевьевы просто Майка-зайка получается, страдает, мучается от всяких мыслей и желаний В общем не сухарь - одно удовольствие читать про такого. Жду продолжения
Irsen: марго пишет: И именно Рой, а не гражданин Дж. Штраус, а? Можно сказать и так... Просто...когда вижу актера, так сказать, в стиле "ню", ...он становится для меня самим собой - чувства...слова... взгляды сыграть можно, а тело - нет...
Delf: Irsen пишет: чувства...слова... взгляды сыграть можно, а тело - нет... Ню...не знаю не знаю....а как же тональный крем, штукатука тоннами чтобы не отсвечивало в ненужных мечтах, латкс там всякий...силиком...
Irsen: Delf пишет: Ню...не знаю не знаю.... Не ври - знаешь! Ээээ...если провести, так сказать, сравнительный анализ подобных сцен с "ню"... ...то видно невооруженным взглядом - ничего из тобой перечисленного не применялось! ...Натуральный он...алмаз неограненный... Ладно...отвлеклись... Марго... Мы тут...всё еще...
марго: Irsen пишет: Мы тут...всё еще... И я тут! Понимаю, медленно, но уж простите, дорогие мои! Стараюсь, как могу. А вот и продолжение! ***************** Удивительно трудно позволить схватить себя, когда все инстинкты требуют сражаться, крушить, убивать. Я почти прорываюсь сквозь охрану, пока вокруг не оказывается достаточно противников, чтобы сделать капитуляцию убедительной. У ног взрывается маленькая граната с нервно-паралитическим газом, и я падаю. Хорошо, эта часть плана позади. Двое мужчин волокут меня по темному коридору. Помутненное сознание автоматически фиксирует потеки влаги на бетонных стенах и грязный, покрытый зеленоватым мхом пол, по которому скользят подошвы ботинок. Мои конвоиры молчат, но я и так скоро узнаю, где нахожусь. Впереди маячит свет. Мы приближаемся к залу, центр которого окружен металлическим ограждением, и постепенно я начинаю различать четкий размеренный голос: -Она не расколется. Убей ее. Слова пульсируют в ушах, пока меня втаскивают на железный помост. В глазах еще рябит от вспышки гранаты, но я вижу проблеск светлых волос и изо всех сил пытаюсь сконцентрировать зрение. Никита. О боже. Что, черт возьми, с ней сделали? Все ее лицо покрыто кровоточащими царапинами. Меня подводят ближе, я пробую оглянуться, понять. Никита привязана к высокой металлической стойке, ее лицо изодрано… Есть что-то еще, настолько неуместное, что я не сразу осознаю… Высокий пронзительный писк. Крысы в клетке. Кусочки мозаики складываются с ужасающей ясностью. Крысы. Ее самый страшный кошмар, боязнь, затаившаяся в глубине души, наследие несчастного детства и жизни на улице. Страх, хорошо известный Отделу и зафиксированный в ее досье, которое сейчас находится в руках бандитов. Внутри поднимается темная волна гнева, так, что приходится сцепить зубы и сжать кулаки, чтобы подавить почти непреодолимый порыв – броситься на каждого, кто попадется на пути. Я должен сосредоточиться на задании. Стойку, к которой привязана Никита, отодвигают в сторону. По ее бледному лицу струится кровь вперемежку со слезами, которых она не в силах сдержать. Она поворачивает голову ко мне, и я не могу отвести от нее глаз. Я точно вижу, в какой миг она узнает меня – на бескровном лице мелькает тень страха и отчаяния. Она отворачивается, уронив голову затылком на железную решетку, и обреченно опускает веки. -Рискованный поступок для агента. Как… романтично… ************ Обладатель почти артистического голоса – высокий, с головы до ног одетый в черное человек с красным платком вокруг шеи. Остальные члены группы подчиняются ему беспрекословно. Человек неторопливо подходит ко мне и останавливается. Углы его тонких губ кривятся саркастической усмешкой. Меня переполняет такая ненависть, что наивысшим наслаждением было бы убить его голыми руками, но от него зависит судьба Отдела, жизнь Никиты и моя собственная. Тем не менее, на секунду позволяю себе открыться, дать ему понять, как сильно ненавижу его. Его глаза сужаются, и я вновь надеваю привычную маску безразличия. Он смотрит на Никиту. Только теперь я замечаю еще одну странность – ритмично попискивающие звуковые сигналы. Он холодно улыбается мне в лицо и направляется к Никите. Я понимаю, что она подключена к электрокардиографу. Собственное сердце предает ее каждым взволнованным ударом. Негодяй внимательно изучает ее лицо, с интересом оглядывается на меня. -Впрочем, с ней пока повременим. Заприте их. Узнайте, кто он такой и чем вызван его героизм. Меня вталкивают в самую странную камеру, какую я только видел – похоже на проволочную птичью клетку, подвешенную к потолку толстой цепью. Инстинктивно хватаюсь за стальные прутья, автоматически проверяя их на прочность. Лязг захлопнувшейся двери эхом отдается от бетонных стен. Со стороны доносится стон Никиты, я быстро поворачиваюсь и вижу, как один из бандитов взваливает на плечо ее безвольное тело. Почему-то саднит руки. Опускаю глаза и тупо разглядываю собственные пальцы, по которым сочится кровь, медленно капая с запястий. Я даже не заметил, как крепко вцепился в проволочную сетку. Никиту бросают в соседнюю клетку, она тяжело падает на пол, затем с трудом приподнимается, опираясь спиной о решетчатую стену. Ее глаза слепо глядят поверх меня. Я знаю, почему она молчит, почему не может смотреть мне в глаза. Она думает, что я здесь из-за нее, и теперь мы оба погибнем. По ее вине. Если бы все было так просто. Я хочу заговорить с ней, но не знаю как. Набираю в грудь воздуха. -Как ты? Никита сидит отвернувшись. Она скорчилась на полу своей клетки, как можно дальше от меня. Я не могу разглядеть лица, но тихий всхлип выдает ее. Она плачет. -Мне жаль, Никита. Это жалко и бессмысленно в сравнении с чудовищной лживостью моего задания, однако Никита чуть заметно двигается, ее плечи немного расслабляются. Хорошо. Теперь нужно подобрать правильные слова… Но шепоток рассудка слабеет, заглушаемый все более громким голосом совести. Я не могу так поступить с ней. Чем больше я думаю о подробностях изобретенного шефом плана, тем сильнее закипает внутри гнев. В этом не было необходимости. Отчаянно пробую найти другие варианты. Господи, любой другой сценарий был бы предпочтительнее участи, которую уготовил Никите Отдел, которую уготовил ей я. Я должен сказать ей правду. Она справится. Я открываю рот, но останавливаюсь, прерванный внезапным звуком тяжелых шагов. Человек в красном шейном платке вернулся. У него в руке ПДА. -Майкл… Очень внушительное досье. Его голос кажется странно-взволнованным. Не понятно, что из прочитанного обо мне так заинтересовало его. Я слежу за выражением его лица. Он бросает быстрый взгляд в сторону Никиты. -Здесь зафиксировано, что существует определенная… близость между тобой и Никитой. Ты – ее тренер и наставник, - он делает паузу, многозначительно вскинув брови. – Возможно что-то большее. Никита немного приподнимает голову, но и только. Будь ты проклят. Наш мучитель продолжает: -Итак… Попробуем сэкономить время и избавить вас от ненужных страданий. Я отвожу глаза, стараясь выглядеть равнодушным. - Отдел будет уничтожен. У нас есть еще пленные кроме вас. Кто-нибудь из них обязательно расколется. Когда это произойдет, вас убьют. Предлагаю вам облегчить свою участь. Я могу обеспечить вас деньгами, документами… Переправить в безопасное место. Я смотрю в его пустые глаза и чувствую только ненависть. Он театрально вздыхает. -Аххх…. Ладно. Не говорите, что я не пытался. Его губы растягиваются в притворной улыбке. -Ну что ж, Майкл… Здесь говорится, что тебя мучают кошмары, - он останавливается и снова смотрит на Никиту. – Возможно, это связано со смертью твоего ребенка. Никита вздрагивает и у меня падает сердце. Я не единственный, кто заметил ее реакцию. Мужчина в черном подходит к соседней клетке и разглядывает ее в упор. -О…. Ты не знала. Никита отворачивается, но неловкая поза, окаменевшие плечи выдают охватившее ее напряжение. Я слежу за ней, чувствуя, как внутри растет тяжелый холодный ком. Никита, пожалуйста… Тем временем, четкий, хорошо поставленный голос продолжает: -Так вот, у его жены Симоны был ребенок. Мальчик. К сожалению, он умер. Каждое слово будто входит в затылок Никиты раскаленным гвоздем. -Кажется, Майкл подозревает, что в смерти его сына повинен Отдел. Вся эта история – от начала до конца ложь, изобретенная специально для подобного случая. Но Никита этого не знает, и я не могу сказать ей. Не здесь и не сейчас. Изо всех сил стискиваю зубы, а он присаживается на корточки, оказавшись таким образом лицом к лицу с ней, и продолжает непринужденно болтать. -Зачем им это понадобилось? Возможно, они считали, что наличие ребенка снизило бы его эффективность как оперативника. Он оглядывается на меня. -Все это очень грустно. Голова Никиты низко опущена, тело тяжело привалилось к стальным прутьям клетки. Я пытаюсь поймать ее взгляд, но безуспешно. Если бы она только взглянула на меня, я объяснил бы… Стоп, останавливаю себя. Что я мог бы сказать ей? Все, о чем он говорил, есть в моем досье, но это фиктивная информация, предназначенная тому, кто захочет узнать о моих слабостях. Глядя на Никиту, молчаливую, сжавшуюся в комок на холодном металлическом полу, я чувствую, как в глубине души поднимает свою уродливую голову страх. Мне слишком хорошо известно, где моя настоящая слабость. Негодяй медленно поднимается на ноги. Очевидно, он весьма доволен результатами этой маленькой беседы. Не спеша, он подходит ближе и смотрит мне в глаза. Я отвечаю тем же. Если бы только я мог взять себе всю боль, какая нам предстоит! Он усмехается, еле заметно и презрительно, словно разочарованный такой предсказуемостью. -Взять его. *************** Это плохо. Хуже, чем я ожидал. В ушах пульсирует мучительная боль, будто туда залили жидкий огонь. Череп раскалывается, так, что я почти ничего не вижу, позвоночник словно скручен жгутом. Спина и плечи горят после многочисленных умелых ударов плетью. Я молчу. Чем сильнее я, тем слабее они. Сколько еще раз я должен повторить, чтобы верить этому? Больше не могу видеть бетонный пол, залитый моей кровью, поэтому смотрю на них. Они снова приближаются. Никита. Если я сейчас заговорю, она умрет. Мысли путаются и расплываются. Адам… Елена. Их будет некому защитить, если я умру здесь, в этой комнате. Отделу это не нужно… О них позаботится Никита, с облегчением решаю я. Но затем вспоминаю, что не сказал ей, что не могу сказать ей… Адам… Нельзя думать об Адаме… Слишком больно… Никита. Яркая вспышка – воспоминание о том, как она болтает с Вальтером, смеется его шуткам… Благодарно погружаюсь в это видение, потому что боль возвращается. ***************
veda: марго Урра! Продолжение! Спасиббище!!! Какой же Майкл тут переживательный, прям волнуюсь об его здоровье. Разве ж можно в Отделе так надрываться сердечно? Но, несмотря на некоторую обостренную трогательность, продолжаю балдеть от мужчины. Никите с такой заботой должно быть стыдно за все свои поступки на три сезона вперед! Зайка, Майчик!!! Жду сцены объяснения! Марго, пожалей мои слабые нервы!!!
марго: veda Пасибб, что читаешь. Не зря значить трачу время. veda пишет: Какой же Майкл тут переживательный, прям волнуюсь об его здоровье Ой, сама уже испереживалась. Но так хочется верить, что мужчина-кремень внутри такой чувствительный. Завлекательный контраст!
Irsen: Марго, спасибо-спасибо за очередную дозу болящим!! Ждем следующую! Вот...чем дальше читаю, тем все больше нравится Майкл...такой трепетно-нервно-трогательно-переживающе-изводящий-себя... ... но и тем дальше он от экранного Майкла... Будь он таким на самом деле - до 4 сезона не дожил бы... Надолго его нервной натуры бы не хватило... И всё-таки!!!... черт возьми, ... так хочется верить, что мужчина-кремень внутри такой чувствительный. - вот именно!!! Наверное, каждая из нас именно таким втайне его и представляла... за то и любим...
Delf: Irsen пишет: за то и любим... ДА?! Ню хто за что марго, спасибо дорогая за продолжение, убежала читать!!!
Irsen: Delf пишет: Ню хто за что Что такое? Че не понравилось? Это всего лишь одно ИЗ ...., за что любим... Озвучь, за что любишь ты... по понижающей...
Delf: Irsen пишет: Озвучь, за что любишь ты... по понижающей... Ню...это..того... МАЙКЛА!!! За что сама не знаю!
Delf: марго, дорогая, не хочуть быть сильно наглой, но....а когда продолжение?! Уж больно хочется почитать!!! Впереди САМОЕ интересное!!!
марго: Irsen Delf Девчонки, ужасно рада, что вам интересно, мерсищщи вам за внимание. Delf пишет: а когда продолжение Постараюсь поскорее. Просто сейчас в доме грипп, малость выбил из колеи. Обещаю исправиться.
полная версия страницы