Форум » 3.1 БОЙКОЕ ПЕРО » "Restoration"-"Восстановление"Genevieve(перевод Veda) » Ответить
"Restoration"-"Восстановление"Genevieve(перевод Veda)
veda: Начинаю новую тему, так как это произведение девушки Genevieve очень неслабого размера . Боюсь, что в старой теме "Чужое", оно, просто, не поместится и я запутаюсь, где его начало, а где - продолжение. Выкладывать же могу только по частям. Произведение называется "Restoration"- "Восстановление" и представляет собой сильно развернутый спойлер серии 201"Hard Landing", описывающий подробно не только события серии, но и переживания, мысли героев, а так же "пропущеннные моменты"серии . К тому же многие сцены расписаны как бы с точки зрения разных героев и учитывают обстоятельства жизни героев, на тот момент скрытые от зрителей, что характерно для Genevieve. Мне нравятся рассказы Genevieve именно из-за этих особенностей. Вешаю первую часть. Если вам понравится стиль, возьмусь за остальное.
veda: (8 страница) ********* В ярком искусственном свете Медлаба бесчувственная Никита выглядит мертвенно бледной. Ее кожа почти сливается по цвету с накрывающей девушку простыней. Только разбитая мною кровоточащая губа да налившиеся лиловым цветом синяки ужасным контрастом оживляют эту картину. Смотрю на нее, стоя у стены за спинами Мэдлин и Шефа. Сердце разрывается от наплыва вины и боли, а пальцы, с силой, впиваются в маленький PDA. «Это то, чего я хотел?! То, к чему мы стремились?!» От бессилия и тоски мне хочется крушить все вокруг. Едва сдерживая разъедающий душу гнев, наблюдаю, как доктор Лоренс ласково касается лба Никиты, откидывая слипшиеся пряди. Движения женщины легки, и ее ненавязчивая забота немного примиряет меня с действительностью. Фредерика – отличный врач, Никита всегда уважала и любила ее. В этот момент Шеф поворачивается к стоящей рядом Мэдлин и, указав на раненую, спрашивает: ---Ну, и что ты об этом думаешь? Раздраженная моим присутствием Мэдлин, складывая руки на груди, холодно ему отвечает: ---Судя по следам, ее допрашивали и избивали. Шеф снова бросает взгляд в сторону Никиты: ---Давно? Пульс ускоряется, когда женщина, продолжающая демонстративно меня игнорировать, склоняется к Шефу и почти гневно произносит: ---Это и беспокоит меня. Синяки совсем свежие. Но когда Пол, переглядываясь с Мэдлин, констатирует: ---Значит, она все время сотрудничала с ними. Я не выдерживаю и, оттолкнувшись от стены, иду к ним, твердо возражая: ---Она никогда не сотрудничала с ними. Пара дружно оборачивается, недовольная моим вмешательством. А когда подхожу к Мэдлин, Шеф раздраженно переспрашивает: ---Что ты хочешь сказать? Никита притягивает. Позволяю себе долгий взгляд в ее сторону перед тем, как отвечать: ---Они использовали ее, чтобы отвлечь наше внимание. Темные глаза Мэдлин подозрительно прищуриваются: ---От чего? ---От реального источника,---протягивая PDA Шефу, ощущаю на лице царапающий взгляд женщины,---Биркоф вычислил его. Пол Вульф, взяв панель из моих рук, быстро изучает данные. За несколько секунд просмотра он, буквально, каменеет от ярости. ---Акерман?! Имя предателя звучит в его устах подобно проклятию. Краем глаза наблюдаю реакцию Мэдлин. Она поражена. А я, сохраняя спокойный тон, безжалостно добиваю ее раздутое самомнением. ---Он был шпионом Лиги Свободы. Тишина в комнате оглушительна. Оба моих собеседника недоверчиво молчат. Пользуясь паузой, осторожно смотрю на Никиту. Пульс ускоряется. «Если не сработает, то…». Но тут же обрываю себя. Сейчас не время думать о поражении! Снова фокусируюсь на Шефе и продолжаю пояснения, каждым словом вбивая гвоздь в гроб предателя Акермана. ---Он был завербован Лигой Свободы в прошлом году, в Сингапуре. С тех пор они перехватывали все наши передачи. Мэдлин, избегая моего взгляда, продолжает изучать Никиту. Ее лицо искажено от ярости, но тон, по-прежнему, ровен: ---Где он сейчас? Зная, что на ней лежит основная вина за случившееся, спокойно отвечаю: ---Он задержан. Женщина оборачивается, иронично выгнув бровь. ---Задержан? Считаешь, у тебя достаточно полномочий для подобной директивы? ---Во время сдачи оружия произошел инцидент. Она обменивается взглядом с Шефом, но не перебивает. ---Мы обсуждали правильность выполнения задачи. Это, конечно, мягко сказано, но ведь существуют записи камер слежения. Уверен, Мэдлин их скоро увидит. ---Обсуждали? Шеф, кажется, растерян. ---Да. Акерман неожиданно схватился за оружие,---наблюдая тень недоверия на лице Мэдлин, быстро добавляю,---Я был вынужден разоружить его. Похоже, проняло. Едва слышный стон срывается с ее губ. А Шеф бросает на помощницу осуждающий взгляд. ---Понятно. Когда же поворачивается ко мне, его голос полон благодарного одобрения: ---Отличная работа, Майкл! Облегчение затопляет тело, и, принимая похвалу, я слегка наклоняю голову. Разумеется, еще не конец игры. Но пока довольно и такого результата. Акерман умрет. Никита останется жить. Шеф, хмурясь, снова утыкается в PDA. Но затем, подняв голову, возвращается к недавнему разговору. ---Учитывая неординарность обстоятельств, полностью отчитаешься, когда вернешься из отгула,---он смотрит на меня выжидающе, будто провоцируя на сопротивление приказу,---Во время твоего отсутствия Мэдлин поработает с Биркофом. Его заместительница, пришедшая в себя за время нашего диалога, с облегчением, подхватывает приказ Шефа. ---Согласна. Биркоф поможет выявить алгоритм передач,---Еще несколько мгновений она пристально изучает девушку за стеклом, затем переводит темный взгляд на меня,---Наслаждайся выходными, Майкл. Представляю, как Адам соскучился по папочке! Утонченная улыбка похожа на жестокую пытку. Волна раскаленного гнева захлестывает сознание, когда Мэдлин произносит имя моего сына. Но, разумеется, внешне я продолжаю хранить привычную маску безразличия. Делаю вид, что приказ совершенно меня не задевает. Глядя в самодовольное лицо, очень хочется дать понять, что я-то знаю, кто ответственен за случившееся с Акерманом. Но еще не время. Опыт подсказывает: чем дольше хранится секрет в Отделе, тем реальнее возрастает его стоимость. Поэтому, собрав волю в кулак, вежливо наклоняю голову и соглашаюсь: ---Конечно. Еще больше самообладания требуется, что бы ни разу не взглянув на Никиту, выйти из комнаты. Оказавшись в коридоре, по инерции, двигаюсь в сторону своего кабинета. А там, так же автоматически, начинаю собирать вещи, необходимые для поддержки имиджа преуспевающего бизнесмена… документы, одежда, портфель, ключи от машины…. С того момента, как в Леоне встретил Никиту, прошло всего четверо суток. Все минувшее время было похоже на взрыв, на существование в чистом адреналине. Четыре дня и четыре ночи я строил планы, искал ее, любил, уговаривал, спасал, поддерживал…. И мне удалось запустить игру. На данный момент наша уловка успешно сработала. Но сейчас мое влияние внезапно закончилось. Как не болезненно признавать, контроль над ситуацией был мною потерян. Теперь все зависело от Отдела и от… самой Никиты. Поэтому огонь, кипевший в крови, угас, силы иссякли, в душе образовалась пустота. Такая же пустота раскинулась до горизонта. А цель, к которой настойчиво стремился, рассыпалась сгоревшим пеплом. Единственное, что сейчас ощущалось – оцепенение. Тщательно и педантично разыскиваю нужные вещи. Они принадлежат человеку, в образ которого предстоит влезть через несколько минут. Еще раз оглянувшись, достаю коричневый кожаный бумажник. С фотографии внутри смотрят жена и сын. В изнеможении закрываю глаза, преследуемый навязчивыми картинами. Адам. Елена. Никита. Три невинные жизни, благополучие которых зависит от прихоти Отдела и от моего умения удержать ситуацию в равновесии. «Смогу ли сделать это? Вообще, возможно защитить их всех одновременно?» Закрывая бумажник, убираю его в портфель и щелкаю замком. Не знаю. Сейчас у меня нет ответов. Проходя по Отделу к внешним лифтам, я уверен лишь в одном. Мэдлин права, любящая семья очень ждет меня домой. ******* Мэдлин проводила взглядом уходящего из комнаты Майкла. С облегчением, прислушиваясь к затихающему пульсу, она продолжала ощущать гнев стоящего рядом мужчины. И отлично понимала его. Несколько минут назад, когда Майкл, кратко и спокойно, обличил перед ними предательство Акермана, сама почувствовала взрыв ярости, какой не испытывала очень давно. Эмоции непривычной силы сдавили грудь. Гнев, направленный на Акермана…, на Майкла… и на себя. Майкл, конечно, понял. Он следил за ней во время доклада. И тихое удовлетворение плескалось в глубине его холодных светлых глаз. Мэдлин попыталась быстро взять себя в руки, но момент был упущен, ошибка совершена. Она позволила неожиданности нарушить привычное хладнокровие. И ее слабость оказалась замеченной внимательным подчиненным. Невыносимо. Это было невыносимо. И никогда не могло повториться вновь! Однако Мэдлин оставалась игроком Высшей Лиги. И не собиралась долго потворствовать чувствам, пусть даже внезапным. Через несколько секунд после ухода Майкла, протянувшаяся к кнопке селекторной связи рука была твердой, как гранит. ---Хозяйственная служба? ---Да, Мэдлин. Чувствуя взгляд Пола на своем лице, женщина спокойно распорядилась: ---Срочно переведите Акермана в Белую Комнату. Протокол номер три, приготовиться первой группе. Я встречусь с ними прямо перед входом через десять минут. Отключившись, она обернулась к Шефу, без удивления наблюдая за его побелевшими от ярости глазами и губами. Такая реакция Пола являлась вполне предсказуемой. Ведь это она, Мэдлин, привела Акермана в Первый Отдел и приблизила к власти. Чего же удивляться, что Пол сейчас рвет и мечет? Нет, к гневу Пола Вульфа Мэдлин была совершенно готова, но вот собственная реакция… поразила. Не думала, что еще способна на подобный шквал эмоций! Окончательно выравнивая дыхание, она спокойно встретила негодующий взгляд Шефа. Пол до сих пор не мог сладить с собой, что бы начать разговор. Наконец, отвернувшись к лежащей за стеклом Никите, он гневно выдавил: ---Похоже, план по использованию Акермана для возвращения в строй Майкла, оказался более успешным, чем задумывалось. Мэдлин покоробило от злой насмешки, но внешне она осталась спокойной. Подобно собеседнику, обернувшись к окну палаты Никиты, она заговорила, тщательно взвешивая слова. ---Я признаю, произошло непредвиденное осложнение. Мужчина насмешливо фыркнул, но перебивать не стал. ---Это неприятно, но не смертельно. ---Неприятно?---тон Пола сочился сарказмом,---Шпионство Акермана для Лиги Свободы – это неприятность? Сложив на груди руки, он гневно повысил голос: ---Объясни-ка мне, Мэдлин, что значит «не смертельно»?! К облегчению женщины прозвучавший вопрос дал ей прекрасный повод для защиты. Сознательно подражая позе Пола, она так же сложила руки и совершенно спокойно ответила. ---Показатели Майкла близки к 100% отметке. Европейская база Лиги Свободы разрушена. Шпион обнаружен и задержан. Скептически настроенный Пол, явно, не удовлетворился ответом. Мэдлин подавила раздраженный вздох. «Неужели он думает, что я признаю ошибку, и буду извиняться? Не дождется!» Сделав шаг вперед, женщина продолжила внушать собеседнику. ---Если бы Акерман остался во Втором Отделе, прошло еще много времени, прежде чем предательство удалось бы обнаружить. А в нынешней ситуации, не думаю, что он будет молчать или сильно сопротивляться. Очень скоро информации по Лиге Свободы у нас будет более, чем достаточно. Пристальный взгляд Пола сузился. Наконец, он нехотя кивнул, соглашаясь с аргументами. И тут же, справившись с одной задачей, мысли Мэдлин унеслись к другой. Через пять минут она должна была встретиться с Элизабет и Генри у входа в Белую Комнату. Но ей бы хотелось проинструктировать их прежде, чем начнется обработка Акермана. ---Понятно. Устало вздохнув, Шеф бросил последний взгляд на Никиту и направился к двери. ---Акермана тщательно допросить, а потом ликвидировать,---бросил он на ходу. Мэдлин почувствовала сладкую дрожь предвкушения. Обычно, взятие чужой жизни не доставляло ей удовольствия, но не в этот раз. Она допустила ошибку, имела глупый вид из-за двуличности Акермана. И теперь виновный должен был заплатить ей за все. ---Мэдлин? Подняв глаза, встретилась с понимающим взглядом Пола. ---Да? ---О ликвидации Акермана,---Шеф сделал паузу, будто размышляя,---Учитывая вклад Майкла в раскрытие дела, полагаю, он заслужил это право. Светлые глаза с острыми зрачками жгли ее словно лазер. ---Разве ты не согласна? Разочарование наполнило горечью ее рот. Пол не спрашивал, он приказывал. И глядя на него, Мэдлин поняла, что тоже не избежала суда и наказания. Ей не оставили выбора: ---Разумеется, ты прав. *********** Он множество раз видел камеры, где содержали пленников и провинившихся. Нескольких из этих обреченных даже лично конвоировал в Белую Комнату для «разговора» с Мэдлин. Но никогда не приходило в голову рассмотреть, как именно устроены сами помещения. Зачем ему было? Не рассчитывал, что придется столкнуться с подобными проблемами. Прислонившись к гладкой безликой стене, Акерман устало сжимал в ладонях голову. Запальчивый гнев испарился без следа в давящем холоде камеры. В первый час заключения, еще разгоряченный схваткой с Майклом, он лихорадочно вышагивал по комнате, строя планы спасения. Их возникало множество, но все не выдерживали ни малейшей критики. Однако время шло, за ним никто не приходил, и нетерпеливое ожидание сменилось беспомощной растерянностью. Мужчина не знал, что подумать. Акерман проверил время. Он находился здесь уже больше двух часов. «Черт побери!»--- вновь накатила волна усталого раздражения,---«Что происходит, в конце концов?! Как оперативник Четвертого уровня, он заслуживал лучшего обращения. Ведь вина еще не доказана! А, значит, действует презумпция невиновности! Что возомнил о себе, этот чертов Сэмюэль?!» Акерман несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь сохранить спокойствие и мужество. Отвлекаясь от страхов, начал прокручивать в голове последнюю роковую миссию. Перед глазами нарисовалась картина… Ввалившийся в фургон Майкл с окровавленной подругой на руках, успевший спасти ее и себя за секунды от взрыва. «Черт, знать бы, что произошло под землей!» Конечно, он понимал, что Сэмюэль прибег к уловкам, добиваясь своего, но одно дело догадываться, а другое – знать точно. Правда, он, Акерман, обладал и кое-какими достоверными сведениями. Белокурая девка Майкла не могла быть пленницей Лиги в течение шести месяцев. И даже если придется сдохнуть, он откроет этот маленький секрет Мэдлин. Майкл Сэмюэль еще поплатится за свою самоуверенность! Судорожно сглотнув, Акерман попытался смочить слюной нервно пересохшее горло. «Дьявол! Ожидание стало настоящей пыткой!» Но нельзя сдаваться! Подняв голову, он презрительно уставился в камеру слежения под потолком. ---Ну, и чего мы ждем? Давайте, начинайте представление! В ответ - гробовая тишина. Отвернулся, чувствуя себя глупым мальчишкой, а страх с новой силой закрутился в животе. «Мне надо прилечь». Но в камере не было мебели, даже сесть оказалось не на что. Поэтому, опираясь спиной о стену, он сполз на пол, вытягивая уставшие ноги. В недолгом облегчении пленник закрыл глаза, стараясь представить, что произошедшее - всего лишь затянувшийся ночной кошмар. Через несколько томительных минут заскрежетала входная дверь, и Акерман спешно вскочил. Два головореза из службы охраны шагнули внутрь, заполнив маленькую комнату мощными телами. Один из них, Льюис, оперативник Второго уровня, заговорил с пленным: ---Акерман, на выход! Задержанный прекрасно знал, что не было смысла пререкаться. Но и терпеть пренебрежительное отношение бывшего подчиненного, не хотелось. ---Куда? Льюис недобро улыбнулся. ---А ты как думаешь, командир? В Белую Комнату, конечно. Поболтать с Мэдлин. ********* Короткий переход от темницы до Белой Комнаты показался ему бесконечным. Хотя Акерман старался смотреть только прямо, но все равно не мог отвлечься от вытянутых шей и любопытных глаз, сопровождающих его перемещение. Разинутые рты зевак – еще одно позорное свидетельство поражения. «Пошли все к черту!» Белая Комната, как обычно, выглядела пугающе холодной. Единственная мебель – металлическое кресло по центру. Это кресло - последнее, что успел заметить, прежде чем безжалостные конвоиры, скрутив руки, пихнули на жесткое сиденье, прижав к запястьям и основанию шеи сзади подозрительные приборы, похожие на механические печати. «Дьявол, что это?» В то же самое мгновенье резкая боль пронзила руки и шею. Непосредственно к коже ему пристрелили зажимы, похожие на плоские шайбы. И теперь, намертво присоединенный к металлическому креслу запястьями и затылком, он был обездвижен. Прежде чем успел погрузиться в мутную пучину паники, с леденящим скрипом распахнулась входная дверь, и на пороге появилась Мэдлин. РАЗЪЯРЕННАЯ Мэдлин. Стоя перед ним, она гневно бросала слова, больше похожие на пули. «Судья, прокурор и палач в одном лице»---тупо отметил про себя пленник. ---В течение следующих трех дней Вы будете подвергнуты интенсивному допросу. Вы все расскажете нам, потому что знаете, таковы правила,---Ее темные глаза заморозили кровь в его жилах,--- После этого Вас ликвидируют. Она сделала маленькую паузу. ---Вопросы есть? «Ты все равно не ответишь ни на один, сука». Он вернул ей твердый взгляд, не позволяя ощутить свой ужас. Конечно, Мэдлин блефовала, стараясь запугать. Но не выйдет, он хорошо понимал правила игры. И еще схлестнется с проклятой Ледяной принцессой. Он, Акерман, никогда не был глупцом и отлично знал, что информация всегда чего-то стоила. Возможно, стоимость сегодняшней равнялась его жизни. Поэтому он промолчал. Отвращение на краткий миг исказило обычно бесстрастное лицо Мэдлин. Акерману даже почудилось, что она собралась его ударить. Но, сдержавшись, одарила долгим ядовитым взглядом и, развернувшись, вышла. Предатель смотрел вслед женщине, удивленный странным поведением. «Какой допрос, если она…». Мысль прервалась на полуслове, потому что в открытой двери возникла тележка, наполненная оборудованием. А за ней шли два человека, чей вид внушил пленнику подлинный ужас. К сожалению, он прекрасно знал обоих. Так же имел несчастье, часто наблюдать результаты их работы. Эта парочка наслаждалась каждым мигом мучения своих жертв. Однажды, просмотрев полную запись допроса по методу Элизабет и Генри, он не смог заснуть ночью. Наблюдая, как миниатюрная женщина и ее более высокий напарник вошли в комнату, Акерман не выдержал. ---Подождите. Пусть Мэдлин вернется, сейчас же! Ему не ответили, пара палачей продолжала молча раскладывать свои страшные «игрушки». ---Постойте!!!---еще раз попытался облегчить свою участь предатель. Но… со скрипом захлопнулась тяжелая дверь, а рыжеволосая Элизабет, подняв глаза, так улыбнулась Акерману, что тот задохнулся от ужаса. «О Господи… мертвый…. Я считай, уже мертвый». Когда же палачи взялись за дело, предатель отчаянно начал жалеть, что все еще жив.
veda: ********* ---Ты – не слишком покладистый пациент, не находишь?--- доктор Лоренс смотрит на меня, притворно хмуря брови. ---Мммм. Думаю, ответа не ожидается. Секунду назад под язык был засунут градусник. И теперь моя временная немота используется Фредерикой, что бы распекать за не съеденный обед. Протеиновый заменитель нормальной пищи, которым обычно пичкают в Медлабе, нетронутым продолжает стоять на подносе. Я не смогла впихнуть в себя эту гадость, именуемую между оперативниками «замазкой». Взгляд, брошенный на полный стакан, вызывает рвотный рефлекс. Поэтому поспешно закрывая глаза, представляю на месте «замазки» большую горячую пиццу. Возникшая в воображении аппетитная картинка почти заставляет улыбнуться. «Мне, похоже, полегчало. Раз мечтаю о еде, а не вздрагиваю от воспоминаний о взрыве». Действительно, боль почти терпима,… пока не двигаюсь. Кто бы мог подумать, что перелом ребра переносится тяжелее, чем пулевое ранение? Но это правда. А ведь у меня два ребра повреждены. И это, ребята, больнее, чем двадцать укусов крыс, сложенных вместе. Доктор Лоренс достает термометр изо рта, а я открываю глаза. Быстро взглянув на показания, она вновь поворачивается ко мне. Теперь ее глаза улыбаются. ---Может, ты и не самый легкий пациент, зато самая терпеливая из больных. Пока она говорит, проворные теплые руки быстро ощупывают мои повреждения. Даже удивительно, как мягко она это делает. Все-таки большое облегчение, когда доктор – «хороший парень». Внимательно изучив сетчатку глаз, доктор, наконец, выпрямляется и произносит свой вердикт: ---Через несколько дней будешь бегать, как прежде,--- она ласково поглаживает мою руку и сочувственно улыбается. Улыбаясь в ответ, испытываю странное чувство. Будто мое лицо совсем позабыло, как это делается. ---Берегитесь, могу подумать, что Вы тосковали обо мне,---я киваю на полный стакан с противной «замазкой» и добавляю,---Хотя в такое трудно поверить, судя по моему упрямству. ---О нет, Никита, ты совсем не упряма. Фредерика отходит к компьютеру, что бы занести новые данные. Но я не собираюсь пить белую гадость даже с лестью пополам. Оглянувшись, доктор насмешливо выгибает бровь. ---Во всяком случае, не ты здесь самая упрямая. Есть еще один пациент. Каждый раз, как он попадает в Медлаб, хочется или сбежать, или пристрелить его самолично. Фредерика, усмехаясь, качает головой, а я каменею. Потому что подозреваю, о каком человеке идет речь. Следующие слова лишь подтверждают мои предположения. ---Ты знаешь, о ком я. Этот мужчина твердит, что все прекрасно, заливая кровью пол-этажа. Думаю, врожденный галльский стоицизм всему виной. И хуже такого упрямства быть ничего не может. Я молчу, расстроено кусая губу. Но мое лицо, наверняка, выдает страдание. Фредерика мгновенно понимает свою ошибку. Так не характерно для наставника, бросить свой материал без внимания. А Майкл не пришел ко мне ни разу. Сочувствие во взгляде Фредерики заставляет смутиться и опустить глаза, нервно перебирая край белой простыни. «Ну, где же ты, Майкл?!» К счастью болезненный разговор заканчивается. Еще раз взглянув на монитор с жизненными показателями, доктор Лоренс собирается оставить меня одну. ---Я скоро вернусь. Попробуй поспать. Если что-то понадобится, жми на кнопку вызова. Хорошо? ************* Я даже не пытаюсь уснуть. Все равно бесполезно, пока не выключились яркие лампы под потолком. А до этого счастливого времени еще, как минимум, два часа. Итак…. Ни книг, ни журналов, ни телевизора…. Ничего, чем бы можно было отвлечься. Только собственные мысли. Но их веселыми назвать сложно. Труднее всего переносится полная изоляция. Что творится за четырьмя белыми стенами? Я в Медлабе уже почти двое суток, но до сих пор не знаю реакцию Отдела на свое возвращение. Удалось ли Майклу обмануть их? Внезапно посещает ужасная мысль. «Он не приходит ко мне…. Вдруг… его больше нет?» Несколько раз глубоко вздыхаю, подавляя возникшую панику. «У Майкла Пятый Уровень…. Кто уничтожит его, не допросив сначала меня?» Да. Точно. С ним, наверняка, все в порядке. Иного исхода, я не переживу. Но если Майкл жив-здоров, то… почему, ради Бога, не видится со мной? Подтягиваясь на руках, я сажусь. И тут же вздрагиваю от боли в сломанных ребрах. Осторожно ощупывая отекшую челюсть, пытаюсь представить список собственных увечий. Да, не мало. Начиная с двух выбитых зубов, а заканчивая отбитыми почками и сломанными ребрами. Но чем дольше я думаю о болячках, тем сильнее склоняюсь к мысли, что Майкл не приходит, потому что винит себя. «Черт! Я же сама попросила сделать это! Так, на фига, мне теперь его чертово благородство?!» Я не боюсь боли, не забочусь об ушибах. Все, чего хочу – не чувствовать себя такой безумно одинокой, как сейчас. Слезы подступают к глазам от жалости к себе. Но, стараясь успокоиться, продолжаю рассуждать. «А чего ты, собственно, ожидала? Что Майкл будет кружить по палате, осыпая тебя цветами, конфетами и горячими поцелуями? Теплые капли угрожающе зависают на кончиках ресниц. Нет, ничего сверхъестественного я не прошу. Просто, хочется,… мне нужно от него подтверждение…, что у НАС все нормально, что существуем МЫ. Разглядывая иглу капельницы в своей руке, пытаюсь найти ему оправдание. Возможно,… вполне возможно, Майклу не разрешают навещать меня. Вероятно, у них есть намерение держать нас врозь, что бы допросить каждого по отдельности. Они ведь понимают, что Майкл вывернется по-любому, лишь бы успокоить их и… спасти меня. Из глубокой задумчивости выводит шорох автоматически открывающейся двери. Сердце подпрыгивает в груди от волнения и счастливого предвкушения. Но радостное ожидание быстро сменяется разочарованием. Мэдлин. Она рассматривает меня так пристально, что возникает желание спрятаться с головой под одеяло. Мэдлин - последний человек среди тех, кого хочу увидеть! Но она уже рядом, застыла в ногах моей кровати. ---Доктор Лоренс сообщила, что ты идешь на поправку. Подтягивая простыню повыше, складываю руки на груди. ---Бывало и лучше, но я выживу. Она улыбается. ---Уверена, что так оно и случится. Внезапно осознаю настоящий смысл ее слов. Но продолжая улыбаться, стараюсь не поддаваться страху. ---Когда мне разрешат встать? ---Это решит доктор Лоренс. Скорее всего, через один-два дня. А в чем проблема? В ее глазах вопросы, на которые совсем не тянет отвечать. Поэтому жму плечами и равнодушно произношу: ---Здесь скучновато. Мэдлин обходит изножье кровати, разглаживая морщинки на простыне идеально ухоженными пальцами. ---Да, грустно, что тебе нельзя принимать посетителей. К сожалению, это стандартная практика. От ее слов неожиданно становится легче. Так вот в чем дело! ---Значит, только Вы и Шеф можете навещать меня? Конечно, лучше жевать толченое стекло, чем терпеть беседы с Шефом. Но ведь надо мне о чем-то болтать с Мэдлин? ---Да,---Она нежно улыбается, глядя в глаза,---Ну, и Майкл, разумеется. Почва мгновенно уходит из-под ног. И прежде чем успеваю прикусить язык, с губ слетают слова: ---Майкл тоже? Так почему же он не приходит? «Черт! Черт! Зачем я спросила о нем?» Однако, уже поздно. От ее улыбки дрожь пробегает по спине: ---Он взял два выходных,--- она «заботливо» прикрывает простыней мои босые ноги,--- Уверенна, Майкл заглянет, как только вернется в Отдел…., завтра утром,… если будет свободное время. Каждое мягкое слово похоже на удар кулаком. Они скручивают болью мой живот и выбивают дыхание из легких. «Он взял два выходных». Отвожу взгляд, из последних сил борясь за самообладание. Но страдание жжет изнутри. «Господи, как могла забыть, что Мэдлин - мстительная сука?» Даже Майкл не может довести меня до края с такой разрушительной легкостью. Необходимо выставить ее из палаты прежде, чем хлынут обжигающие горло слезы! Я должна успеть это сделать! Поэтому, улыбаясь подобно прожектору, бодро отвечаю: ---Надеюсь, Майкл выберет время. Сама удивляюсь беззаботности, с которой звучит голос. Майкл, похоже, бросил меня…. Как хватает сил спокойно говорить о том, что изнутри разрывает душу? Притворно зевнув, подтягиваю простыню. ---Доктор Лоренс просила меня отдохнуть. Надо выполнять распоряжения врача. Мэдлин наблюдает, как я демонстративно сползаю в постель. ---Конечно. Я зайду завтра, узнать о твоем самочувствии. На прощание она мягко дотрагивается до плеча. Зажмурив глаза, слушаю, как удаляется цокот ее каблуков. Когда же, наконец, с шорохом, закрывается входная дверь, загораживаю лицо рукой. Жалкая попытка скрыть текущие по щекам слезы. Отчаянье окружает меня белым непроницаемым саваном. «Где же ты, Майкл?» ************ Адам снова скачет рядом, круглая мордашка сына сияет от счастья. ---Еще раз, папуля! Еще раз! Поймав в свои объятия, утыкаюсь носом в его шею. Ноздри наполняются чистым и нежным ароматом ребенка. Малыш ерзает и хихикает, притворно вырываясь, а я нарочно медленно вожу колючим подбородком по его нежной коже. Наша привычная игра. ---Шершавый папочка,---он хватает меня за плечи и тянет к себе,---Давай! ---Снова?---тяжело вздыхая, театрально изображаю утомление,--- Боюсь, я слишком устал для этого. ---Папуля устал?---выразительная мордашка сына беспокойно хмурится, а мое сердце сжимается от нежности и сожаления, что напугал своего чуткого малыша. Долгое мгновение мы смотрим в глаза друг другу. Адам похож на Елену. Ее масть, ее темные глаза и волосы, ее смуглая кожа. Но все же, когда вижу его, понимаю каждой клеточкой тела…. Он и мой сын…, кровь от крови, плоть от плоти. Обхватив хрупкое детское тельце, поднимаю ребенка над головой. Адам взволнованно пищит и сучит ногами в предвкушении развлечения. ---Давай!!! ---Ну, хорошо…,---делаю вид, что раздумываю над его предложением, а потом с ложной строгостью качаю головой,---Только это в последний раз, ОК? И тут же подкидываю его вверх, слушая вопль чистого восторга, пока малыш взлетает и падает обратно в мои надежные руки. Снова болезненно сжимается сердце от бесконечного доверия, что наблюдаю в счастливом личике сына. Он верит в меня, он нуждается во мне. «Но все это не настоящее». От холодности пришедшей мысли мое хрупкое счастье разлетается на куски. Поэтому, прежде чем поставить Адама на ноги, приходится несколько секунд прижимать сынишку к себе, обуздывая распустившиеся эмоции. Я «дома» уже несколько часов. Но все еще испытываю странные чувства. Будто все вокруг нереально… Елена,… Адам… и я сам. ---Что ты сделал папе, Адам? Тягучий, томный голос Елены заставляет обернуться. Она смотрит на нас полными счастья глазами. Приглашая присоединиться, протягиваю ей ладонь, но каждое нежное слово, каждое касание напоминает о собственном вероломстве. Адам смеется, когда, приблизив маму, я оставляю его посередине, обнимающим нас с Еленой за шеи. Улыбка жены полна сожаления. ---Почему это кажется таким знакомым? Когда осторожно скользнул в кровать, стараясь не разбудить Елену, было около четырех часов утра. Но, не смотря на крайнюю усталость, заснуть мне так и не довелось. Желание быть в другом месте и тяжесть предательства сплелись в неразрывный клубок, не давая расслабиться. Конечно, проще всего было бы обнять сонную Елену и утешиться в ее объятиях. Но я не хотел, не мог использовать жену, что бы облегчить свою вину. А в семь часов, разбудив маму, в кровать запрыгнул Адам. И меня встретили две пары восхищенных темных глаз. Застыв лишь на мгновение, жена и сын бросились обнимать и целовать своего заблудшего отца. Опрокинутый на спину, я был оплетен путаницей смуглых рук и оглушен смеющимися голосами. Пользуясь шумной неразберихой, Елена требовательно потянулась к моим губам. И я поцеловал ее так страстно, как жене и хотелось. Но испугало усилие, которое пришлось совершить, что бы ощутить знакомую нежность. Положение спас Адам. Втиснувшись между нами, он явно не торопился уходить. Заметив ее разочарование, я тепло улыбнулся Елене через голову сынишки. А внутри, к своему стыду, облегченно вздохнул. Вот и теперь он снова между нами. Елена берет Адама из моих рук и твердо ставит на пол. Потом подает одну ладонь ему, а другой обнимает меня за талию, пробираясь под свитер. Ее пальцы ласкают кожу, гуляя вдоль позвоночника, а темноволосая головка прижимается к моему плечу. На мгновение замираю от этой привычной ласки и с позором понимаю, что боюсь сегодняшней ночи. Адам, наблюдательный, как и всякий ребенок, замечает матери: ---Мам, папуля очень уставший. ---Правда,---она кокетливо и заговорщицки мне улыбается,---Наверное, надо разрешить ему вздремнуть перед обедом? Согласен? Адам кивает и берет меня за руку. Но прежде, чем успеваю пойти за ним, Елена, обнимая за шею, шепчет на ухо, что бы ни расслышал сынишка: ---У меня на тебя большие планы. Поэтому ты нужен мне отдохнувшим, любимый. Мягко поцеловав возле уха, она отстраняется, раскрасневшись от собственной смелости. Честно говоря, я и сам удивлен. С самого первого поцелуя и до сегодняшнего дня моя жена довольствовалась пассивной ролью в наших сексуальных отношениях. Конечно, Елена не была больше той застенчивой девочкой, которую Отдел сосватал мне много лет назад, но и агрессивной явно не стала. Я всегда делал первый шаг и ее, казалось, это полностью устраивало. Внезапной вспышкой перед глазами встает картина: Никита толкает меня на спину и, жадно целуя живот, опускается все ниже. От ярких чувственных воспоминаний перехватывает дыхание, и требуется вся воля, что бы вернуться из мечты на землю. Понимающе улыбаясь, я мягко целую жену в полуоткрытые губы: ---Уверен, я отыщу силы. ********** Предательство. Слишком короткое слово, что бы описать весь сложный клубок моих эмоций. Да, безусловно, я предатель. Но КОГО пришлось предать сегодняшней ночью? Елену? Никиту? Себя? Опуская ноги, сажусь на кровати. Действую очень осторожно, что бы ни разбудить жену. Чуть раньше я занялся с ней любовь, заставляя льнуть к себе. Используя руки и рот, довел до восторженной дрожи. Ласкал, пока на краю экстаза не выкрикнула мое имя. И вот теперь она спит, успокоенная знанием, что способна дать мне взамен такое же чувственное наслаждение. Ведь это ее поцелуи и касания подвели меня к краю. И вырвавшийся на этом краю стон был ее именем. Расстроенный и виноватый, обеими руками убираю с лица растрепавшиеся волосы и поднимаю свою одежду. Елена даже не шевелится, когда, одевшись, я спешно покидаю комнату в надежде получить облегчение вне этих стен. Двумя минутами позже стою в гостиной с бокалом коньяка в руке. Разглядывая янтарную жидкость, равнодушно пожимаю плечами. Хуже, чем есть, уже не будет. Слишком взволнованный, что бы сидеть, подхожу к окну. Улица погружена во мрак, единственные звуки, нарушающие тишину: далекий гул чужого телевизора да лай загулявшейся собаки. «Итак, я снова в кругу любящей семьи». Делая большой глоток, закрываю глаза и жду, когда растекшийся по желудку алкоголь принесет мне хоть каплю тепла. Но даже насыщенный вкус выдержанного бренди не способен успокоить меня сегодня. Мягкость коньяка забивается горечью воспоминаний. О том, как, лаская жену, я чувствовал под своими губами губы Никиты, как, обнимая смуглое миниатюрное тело, видел в мечтах иное, и как нежные руки Елены казались руками совсем другой женщины. И еще…. Имя Никиты было тем стоном, что сорвался с моих губ в момент финала. Бездумно разглядывая темноту, вспоминаю другую ночь, когда так же стоял у окна. Но сегодня все иначе. Пол не качается под ногами в ритме прибрежных волн…. И Никита не со мной. Она одиноко лежит под безжалостными лампами Медлаба, бледная и измученная, а не расслабленно прикорнула за спиной на растерзанной в приступе страсти постели. Длинным глотком допиваю коньяк и слегка морщусь, обжигая напитком горло. Сегодняшней ночью я не в силах получать удовольствие от вкуса. Все, что теперь ощущаю – это тоска. Выходные закончатся через 24 часа. Но прежде, чем вернусь обратно, я должен принять решение. Если бы требовалось выбирать между любовью и Отделом, мне было бы гораздо легче. Но все не так однозначно. Моя семейная жизнь – это не просто задание в интересах Отдела. Нет, это гораздо большее. Я до боли в груди люблю своего сына. А его мать…. Пусть не чувствую к ней безумной страсти, но… она очень дорога мне, очень. И я защищу их обоих от любого вреда, даже ценою жизни. Пальцы с усилием сжимают ножку бокала. Невеселые ранее мысли, совсем темнеют. После всего, что случилось в Гренобле, выполнить свое обещание почти невозможно. Потому что отлично знаю Никиту. Ее эмоции, ее сердце будут в ее глазах, как не старалась бы их спрятать. Чтение потаенных мыслей моей подопечной всегда оставалось для Мэдлин детской забавой. Ничего не изменилось. Но я не могу позволить Отделу иметь на меня большее влияние, чем сейчас. Если же продолжу любовные отношения с Никитой, то так и будет. Елена и Адам – две невинные души, ставшие заложниками своего преступного отца и деда, Саллы Вачека. Они и так не властные над собственной судьбой, хотя и не знают об этом. Но я-то знаю. И мое знание не позволяет отпустить себя на волю, продолжая то, что началось с сумасшедшей ночи в Гренобле. Пульс зашкаливает, а тело дрожит от воспоминаний, как совершенно подошла мне Никита. Как абсолютно уместна была она в моих объятиях. В отчаяние закрываю глаза. Найти счастье взаимной любви, подверженное волшебной ночью, получить кусочек собственного рая - все только для того, что бы тут же потерять. Жестокий удар. Обида и гнев скручивают меня изнутри, но я точно знаю, какое решение должен принять. Забыв о своих желаниях, забыв о тоске по потерянной любви, я обязан поставить на первое место интересы семьи. Что бы гарантировать их спокойствие, отодвину Никиту. Очень хочется снова наполнить стакан, но даже этого позволить себе не могу. Никита - не единственная моя забота на сегодня. Осталось около часов 12 до того, как Аккерман выложит все к полному удовлетворению Мэдлин. И наверняка не последней его историей будет рассказ о нас с Никитой. Поэтому, отставляя пустой стакан, направляюсь к компьютеру. Пусть Мэдлин сумела удалить меня из Отдела физически, но я не позволю ей вывести из игры совсем. ********** Биркоф снял очки и, разминая мышцы, потер шею. Он очень устал. Устал от свалившейся на него ответственности, от чужих проблем, которые приходилось решать. А больше всего устал от бесконечных секретов, которые предпочел бы не знать. Слава Богу, вернулась Никита! Теперь хотя бы Майклу будет, чем заняться, кроме как мучить его, Биркофа, безумными и опасными просьбами. «Но я ведь, и правда, талантлив…. До сих пор не могу поверить, как легко провернул взлом информационной базы Второго Отдела». Мечтательно парящий в предвкушении будущих интересных задач, молодой человек внезапно понял, что его вызывают. Он идентифицировал источник и ойкнул: ---Что, черт побери…? Секретный канал. Только оперативники выше Шестого Уровня могли им воспользоваться. «Кто же это мог быть?» Биркоф мысленно составил список потенциальных кандидатов. Шеф в башне. Мэдлин тоже пошла отдыхать. Представители Надзора не выходят с ним на прямую связь. Тогда кто? Дотянувшись до клавиатуры, он щелкнул ENTER, и… рот пересох от волнения. ---Майкл! Как ты попал на этот канал? «Глупый вопрос, Сеймур. Это же Майкл!» Как и ожидал, неожиданный собеседник вопрос проигнорировал. ---Мне нужно, что бы ты кое-что сделал. Юноша едва сдержал усталый вздох. Опять! Жаль, он не получал по доллару каждый раз, как слышал такие речи. Был бы уже богачом. ---Направь на мой сервер передачу из 447 пункта. ---447?---Биркоф испугано оглянулся,---Белая Комната? ---Да. «Майкл в отгуле, но хочет узнать, как себя чувствует Акерман?» Биркоф еще раз пошарил вокруг глазами. Он, черт побери, уже устал от этих шпионских игр! Кроме того, преследовало стойкое ощущение, что дальнейшее в них участие могло стать опасным для здоровья. Поэтому, понизив голос до шепота, юноша ответил собеседнику: ---Майкл… ты ведь понимаешь, что я не могу. Шеф четвертует меня, если узнает. Майкл промолчал, давя на Биркофа упрямым выражением лица «не позволяй ему узнать». Но Сеймур не собирался так легко сдаваться. Скрипнув зубами, он попробовал снова. ---Там не на что смотреть, Майкл. Акерман уже несколько часов в компании Элизабет и Генри. Он похож на кусок мяса. Даже Мэдлин не стала с ним разговаривать. ---Сейчас, Биркоф. Хотелось бы еще поторговаться с Майклом, предлагая в качестве альтернативы передачу из Медлаба, но…, проклиная себя, Сеймур согласился. Снова. ---Хорошо, в пять. Слегка кивнув, собеседник исчез, отключая канал. Биркоф раздраженно покачал головой. Чем больше он узнавал людей, тем сильнее любил свои компьютеры. *********** Мэдлин слегка вздрогнула и уменьшила громкость передачи. Она, конечно, контролировала подготовку Акермана к допросу. Но к чему насиловать уши его непрестанными криками? Наблюдая за точной работой пары палачей, Элизабет и Генри, как всегда, испытала благоговейное восхищение. «Такая вдумчивость, такой профессионализм…». Перевод полезных сотрудников из Третьего Отдела в Первый был одним из самых весомых ее подарков Полу. Это случилось ровно пять лет назад. Процент получения полезной информации с их приходом заметно возрос. И КПД тандема только увеличился за прошедшие годы. Да, тот давний перевод стоил всех трудов, что она в него вложила. Третий Отдел яростно сопротивлялся, их Шеф дал категорический отказ. Но через голову начальства она обратилась к Джорджу…. И получила, в конце концов, желаемое. На профессиональном уровне Элизабет и Генри не было равных. Что же касалось личных качеств…. Мэдлин тихонько улыбнулась. Она прекрасно знала, как к ним относились в Отделе, как называли и какие байки о них слагали. Некоторые сплетни имели под собой реальное основание, некоторые – нет. Самые рьяные хулители встречались с «близнецами» лично и на собственной шкуре оценивали их таланты. Женщина внимательно изучила кардиограмму Акермана. Обнаружив увеличивающуюся амплитуду, подняла глаза к экрану. Понятно, от чего он так разволновался! Элизабет и Генри были ассами. Еще несколько часов в их обществе, и Акерман, с радостью, расскажет все. Конечно, ей было весьма обидно, что обвинения Майкла полностью подтвердились. Еще обиднее было принять, что не сможет сама пристрелить мерзавца. Но в то же время решение Шефа вызывало у нее восхищение. Как хорошо Пол знал ее! Он прекрасно понимал, что, отняв шанс лично расквитаться с опозорившим протеже, накажет ее адекватно вине. В последний раз взглянув на экран, она прервала вещание. Акерман почти готов. Но допрашивать его будут другие. Она слишком хорошо себя знала. Кипя гневом и ненавистью, не смогла бы остаться объективной. К тому же Мэдлин не собиралась показывать Акерману, насколько задело его предательство. Поэтому, поразмыслив, назначила на это дело Уолша, одного из немногих оперативных психологов, чьему мнению доверяла. Пускай Уолш выбивает из шпиона сведения. Она, Мэдлин, и так потратила на негодяя слишком много драгоценного времени. Акерман был выбран из множества кандидатов по двум главным параметрам: беспринципность и амбициозность. Но совершенно не оправдал ожиданий. Однако Мэдлин признавала, что, несмотря на глупость, он отлично выполнил возложенную задачу. А она добилась своих целей. Конечно, Пол мог тешить себя надеждой, что Майкл очнулся из-за конкуренции. И его компромат против Акермана был личным крестовым походом. Но Мэдлин-то не привыкла поддаваться иллюзиям. Она точно знала, кто ответственен за возвращение Майкла в строй. Слегка нахмурившись, женщина вернулась мыслями к недавнему разговору с Никитой. Реакция девушки на рассказ об ушедшем в отгул Майкле, не явилась неожиданностью. Он всегда был ее защитником. А теперь стал еще и спасителем. Добавьте к этому их запутанные отношения и получите искомый результат. Никита залилась слезами от одной мысли о забывшем ее Майкле. Глупышке даже не пришло в голову, что сведения могли быть ложными. Конечно, девушка сейчас не в лучшей форме. Перенесенные страдания, боль, воздействие лекарств…, но это не все. Ее эмоциональная привязанность к наставнику явно укрепилась из-за последних событий. Оставался вопрос…. Как воспринял ситуацию сам Майкл? Судя по докладам группы наблюдения, он легко скользнул обратно, в роль любящего мужа и отца. Но… Мэдлин знала Майкла слишком давно. Его настоящие эмоции были спрятаны за семью замками. Женщина не сомневалась, что он сумел бы убедить в своей привязанности любую. И эмоционально, и сексуально. Даже если бы истинный интерес находился совсем в другом месте. Поэтому, в свете личностных качеств, вопрос о его влюбленности в бывшую наставницу, оставался спорным. Нет, она, разумеется, знала, что он хотел Никиту. Так же, несомненно, та желала Майкла. Сексуальное притяжение между ними существовало с самого начала. И это совершенно не волновало Мэдлин. Наоборот, натянутая нить желания, заставляла их балансировать на лезвие бритвы, заостряла чувства и мысли…, делала лучшими. Но эта же связь могла вырвать обоих из-под контроля. Поэтому Мэдлин хотелось бы знать, как далеко зашел в своих чувствах Майкл. И вовремя протянуть ему руку. Словом, медлить было нельзя. Следующим утром она собиралась поговорить с Полом о назначении Никите нового наставника.
veda: Внимание! Следующий отрывок содержит сцены, относящиеся к категории NC-17. Если вас смущают достаточно откровенные эротические описания, пропустите эту часть! Если такие товарищи существуют в природе, то, пожалуйста, дайте мне знать. Это чисто научный интерес ---------------------------------------------------------- *********** Теплые руки, скользя по животу, сползают вниз, туда, где сходятся бедра. А, опустившись, ласкают и гладят, черпая горстями дрожащее тепло. Задыхаясь, тянусь к нему и наталкиваюсь жадными пальцами на твердые мышцы, перекатывающиеся под гладкой кожей. Его жаркий рот путешествует вдоль линии челюсти. Слегка прищемляя подбородок, стремится дальше, к губам. Но, достигнув, растягивает удовольствие, пробуя каждую из них по отдельности. Вдруг, неожиданно, целует так жадно и требовательно, что я забываю, как надо дышать. Мускулистые ноги переплетаются с моими. Контраст нежной женской кожи с шероховатостью мужской придает нашим столкновениям особый эротизм. Тело напрягается, теплеет и требует прижаться сильнее. Закрытые глаза совсем не мешают, зрение не имеет значения. Я помню его тело наизусть. Он откидывается на спину, беря меня с собой. И вот я уже сверху, губы к губам, живот к животу. А меж повлажневших бедер пульсирует его неоспоримое желание. ---Посмотри на меня. Дрожа, повинуюсь нежной команде… и пропадаю. В нем столько страсти, столько тоски! Прекрасные глаза цвета моря кажутся почти черными от наплыва эмоций. И все слова, что хотела сказать, замирают каплями на языке. Задохнувшаяся от чувств, онемевшая от любви беру в ладони его лицо. Он наблюдает из-под ресниц, а мои пальцы, лаская, обводят точеные черты. Краем ногтя теребя ямочку на подбородке, слегка царапаю кожу об отрастающую щетину. Мягко обрисовываю контур чувственных губ, впитывая ответную дрожь его тела. И, будто случайно, скользнув, проникаю во влажное тепло рта. Но тут он не выдерживает. Нетерпеливо рыкнув, перехватывает запястье и, зарываясь в волосы на затылке, тянет меня к себе. Его рот жесток и нежен, а губы решительны и умоляющи. Глаза наполняются слезами от чувственной красоты момента, когда настойчивый язык, гладя, проникает вовнутрь. Конечно, не плачу, но тихий стон помимо воли вырывается из горла и, умирая от жажды, настойчиво приникаю к нему бедрами. В хриплом шепоте мое имя звучит угрозой, предупреждением. Не успев опомниться, я уже придавлена великолепным телом, вжата глубоко в матрац. Требовательные руки повсюду… ласкают, дразнят, соблазняют….. А рот отстает от пальцев лишь на одно мгновение. Я ничего не слышу,… не вижу, кроме него. В крови полыхает пламя, волны дрожи бегут по телу. Легчайшее прикосновение заставляет меня кричать: ---Майкл… пожалуйста…,---нетерпеливые пальцы впиваются в сильные плечи,---Пожалуйста, Майкл, сейчас…. Мои руки, скользнув по влажной коже, оставляют плечи, скатываясь к бедрам. Это то, чего хочу, о чем давно мечтаю. Нестерпимая боль между ног заставляет прижимать его крепче. И вот он здесь, совсем близко… тугой и тяжелый,… напряженный и жаждущий. Обнимая ногами мужские бедра, приглашаю, зову, умоляю, и тело дрожит в потребности получить его в себя. Но он не нуждается больше ни в понукании, ни в уговорах. Твердый рот обжигает мне шею, а руки скользят под ягодицы, приподнимая…. Замираю в сладостном предвкушении, в отчаянном ожидании. Кажется, что кожа искрит от чувственного напряжения. Очень жестко… не достаточно быстро… он берет мой рот в поцелуе. Так же жадно, неоспоримо берет и меня саму. Удерживая запястья, тесно сплетает пальцы и над моей головою вжимает руки в постель. Не позволяя шевельнутся, опускается к ноющим грудям. Быстрый язык дразнит соски, вторя ритму движения между моих ног. Я выгибаюсь дугой и окончательно теряю голову. Приникнув к нему всем телом, душой отрываюсь от земли. Волны дрожи разбегаются кругами, слезы текут по щекам. Мы движемся вместе, скользя и сталкиваясь. А рвущееся из груди сердце, бешеным пульсом твердит в висках: «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя». С силой кусаю губы, подавляя опасные слова. Я боюсь. Боюсь своих чувств. Боюсь, что все окажется обманом. Боюсь, что он исчезнет в ночи. Боюсь, никогда не почувствует даже половины того, что чувствую к нему я. Но вдруг, поднимая голову, он ловит мой взгляд темными от боли глазами. ---Я думал, что потерял тебя. Слепая от слез, мотаю головой и твержу…, твержу: ---Никогда…, ни за что…, нет…. Вырвавшись из ослабшей хватки, обнимаю руками за шею и тянусь к нему. Поддаваясь навстречу, он горячо отвечает, и соль моих пролитых слез ощутима на наших губах. Неожиданно поцелуй прерывается. Подняв голову, он настойчиво ловит мой взгляд. ---Без тебя…,---говорит с трудом, будто слова застревают в горле,---Я почти не жив. Снова нежно целует. ---Пожалуйста, вернись. Простота этих искренних слов разрывает мое бедное сердце. ---Ты нужна мне. Его рот провоцирует и дразнит. ---Я хочу тебя. Оторвавшись на мгновение, он судорожно вдыхает и шепчет мне прямо в губы: ---Я люблю тебя. Закрыв глаза, я купаюсь в волнах чистого счастья. И возвращаю ему поцелуй, наслаждаясь нашими слившимися телами и бьющимися в унисон сердцами. ---Не бросай меня больше,---твержу наболевшие слова, едва успевая дышать,---Я этого не вынесу. Зеленый взгляд, обжигая в ответ, клянется мне: ---Никогда. Беря в ладони груди, он дразнит пальцами болезненно затвердевшие соски. А, ощутив ответную дрожь, легко улыбаясь, заменяет руки губами. Его умелый рот, проворный язык, его осторожные зубы, лаская и кусая, подводят меня к краю. Пульсирующая боль между ног практически нестерпима, и, зарываясь пальцами в каштановые пряди, впиваясь ногтями в его кожу, я умоляю и требую, приподнимая бедра. Он не улыбается. Нет больше томной нежности. Что-то дикое, первобытное, вырываясь на свободу, сметает остатки контроля. Тяжелый взгляд из-под ресниц, и он начинает движение, увеличивая силу ударов. А я задыхаюсь в жадном наслаждении. Тугая спираль желания, напряженная до предела, начинает стремительно распрямляться. И знакомые волны жара растекаются внизу живота. ---Я больше не смогу… Майкл…. Не удержавшись на краю, кричу его имя. Все вокруг расплывается в цветном хороводе. А безжалостные пальцы возникают теперь между нами. Он касается меня, там, где огонь и так почти нестерпим. Он делает это снова и снова…. Ничего не видя от льющихся слез, из последних сил держусь за него, разрушенная жесткими судорогами оргазма. Те же бурные волны сотрясают сейчас и его. Целый мир, вращаясь, распадается на тысячи частей. И только одно для меня незыблемо, теперь и всегда - Майкл.
veda: *********** ---Никита. Кто-то осторожно трясет меня за плечо. «Не сейчас». Голос становится громче и настойчивее. ---Никита, просыпайся. Все в порядке…. Это просто кошмар. «Нет!» Резкий мертвенный свет разрушает мой чувственный мир. Пронзительный электрический писк проникает в затуманенный мозг, и я начинаю метаться, стараясь укрыться. Но кто-то сжимает руки, не давая биться в конвульсиях. Кто-то сильный и нежный. Кто-то…. Но это не Майкл. Я зажмуриваюсь сильнее, не желая терять только что обретенного счастья. Однако блаженство не удержать. Медленно, но верно меня заполняет горькая истина. Не уверена, что смогу ее принять. Пот стекает по горящей коже, сердце стучит, как молот. Сжимая ноги, едва подавляю стон от сладкой пульсации в паху. Господи! Что же это? Продолжаю плакать, вся влажная от слез. Но не только… Горячая влага и на внутренней поверхности бедер, а соски напряжены так, что вздрагиваю от легкого прикосновения одежды к грудям. Чья-то нежная рука гладит и гладит по волосам. Утешая, над ухом звучит мягкий женский голос. ---Шшшшш…. Все хорошо. Ты в безопасности. Именно смутно знакомый голос окончательно пробуждает от грез. Открывая глаза, вижу Фредерику, измеряющую мой пульс. «О Господи! Так это был только сон?» Вкус Майкла на моем языке, я чувствую его запах…. Кровь до сих пор шумит в ушах, тело налито блаженством. Внезапно смутившись, натягиваю простыню повыше. Доктор Лоренс, Слава Богу, не поняла, что мне хорошо, а не плохо. Она слишком занята моим пульсом и не заметила пылающих щек. Я оборачиваюсь к настенным часам. Ровно два ночи. Она когда-нибудь спит? Зато Фредерика умеет быть тактичной. «Страшно представить, если бы сейчас рядом был кто-то другой». Боюсь так же, что во время реалистичного сна могла выдать миру свою тайну. ---Я кричала? Голос дрожит, а щеки становятся совсем пунцовыми. Отводя спутанные светлые пряди от моего лица, она отвечает: ---Ничего страшного. У тебя было непростое время. Ее мягкие карие глаза выразительно перемещаются на ближайшую камеру наблюдения, которая находится под потолком, а потом, вновь, возвращаются ко мне, и уголок полной губы изгибается в улыбке. Все еще ошалевшая, я не сразу понимаю намек. Ага, значит, не было произнесено ничего такого, что невозможно было бы объяснить моим пленом и спасением благодаря Майклу. Страх в животе немного ослабевает, но сердце, увы, не способно утешиться. Сглотнув, пытаюсь благодарно улыбнуться, но не получается. Отворачиваясь к стене, ощущаю лишь жгучее отчаяние. Голос Фредерики становится тише, похоже, она возвращается на свое рабочее место. ---Сон, наверное, был очень ярким. Ты сильно волновалась, пульс недопустимо подскочил, даже включилась тревога на мониторе наблюдения. Яркий…. Едва сдерживаю истерический всхлип. «Так просто, яркий? Господи… это вообще не сон. Все настолько реально». Фредерика продолжает говорить, снова приближаясь. ---К сожалению, душе, что бы затянулись раны, часто требуется гораздо больше времени, чем телу. Но ты сильная, Никита. Ты обязательно справишься. Прохладная ладонь ложится на лоб. ---Не бойся воспоминаний. Позволь себе помнить, и кошмары отступят. Открыв глаза, замечаю ее почти материнскую улыбку. ---Ты в порядке? Мне надо навестить других пациентов. Кивнув, я снова зажмуриваюсь, пытаясь остановить слезы. Рука доктора ласково касается моей. ---Тебе надо опять заснуть. Постарайся, ладно? Свет выключается, и шаги обутых в мягкие тапочки ног затихают вдали. Помня о вездесущем наблюдении, поворачиваюсь к стене. Это максимум уединения, которое могу себе здесь позволить. Сломанные ребра протестуют, но, игнорируя жгучую боль, утыкаюсь носом в подушку. Судорожные рыдания, вырвавшись, сотрясают избитое тело. «Позволь себе помнить, и кошмары отступят». О нет, Фредерика! Мой кошмар только начинается. ************** Прежде чем открыть файлы наблюдения из Белой Комнаты, я быстро проникаю в журнал Медлаба. Понимая, что ситуация с Акерманом сейчас приоритетна, не могу бороться с собой. Торопливо просматриваю текущие данные о состоянии Никиты, и острая вина сжимает сердце. Ее состояние описано как устойчивое. Но разве это может утешить, когда знаю, кто виноват во всем? С разрушающим чувством беспомощности читаю сухой перечень переломов и внутренних ушибов. «О, боже». Волна тошноты подкатывает к горлу, и я закрываю глаза. Впившись пальцами в край стола, пытаюсь удержать себя в руках. «Ты не должен тратить драгоценное время на переживания. Позже, ты сможешь иметь с этим дело позже». Сосредоточившись на звуке дыхания, делаю несколько глубоких вдохов. Боль потихоньку отступает, и контроль постепенно возвращается. Не позволяя себе еще раз погрузиться в страшную картину, закрываю файл Никиты. У меня есть цель. Биркоф был прав. У Акермана не происходило ничего интересного. Контакт с Мэдлин оказался очень кратким, предатель не успел ничего рассказать о нас с Никитой. Правда, его молчание заставляет задуматься. Почему? Но тут же делаю вывод…. Наверняка, он собрался торговаться. Однако в данный момент Акерман безвреден. Мощная комбинация боли и наркотиков сделала его невменяемым. Конечно, это только отсрочка, но пока и ее достаточно. К тому же сегодняшней ночью я бессилен предпринять что-то еще. Могу лишь вернуться в Отдел, нарушив приказ Шефа. Только вряд ли такой поступок сумеет помочь ситуации. Пытаясь игнорировать беспокойство, отключаю компьютер. Мы с Никитой, по-прежнему, на краю пропасти. Возвращаюсь в постель. К сожалению, Елена уже проснулась. Сонно улыбаясь, она желает знать, как прошла моя поездка в Брюссель. Мысленно находясь в ситуации с Никитой и Акерманом, рассказываю ей о людях, которых в природе не существует. Но спустя недолгое время ложь становится невыносимой, поэтому меняю тему, поворачивая разговор в новое русло. В глубине души тешу себя мыслями: чем раньше закончится миссия прикрытия, тем скорее у Елены появится возможность управлять собственной жизнью. «И у Адама». Перспектива никогда больше не видеть сына, похожа на удар ножом в сердце. Но волевым усилием я отстраняюсь от боли. Для общей пользы надо поговорить с Еленой о ее отце. Гладя жену по волосам, стараюсь смягчить удар. ---Ты думала о той теме? Тяжело вздыхая, она качает головой и отводит взгляд. ---Ты имеешь полное право злиться…,---глаза Елены наполняются слезами, и она старательно их гонит,---…но у ситуации две стороны. Женщина нервно сглатывает. ---Ты считаешь, что мать меня обманывала? И он не бросал нас? Беря ее лицо в ладони, смотрю в заполненные слезами глаза. ---Нет. Просто прошу посмотреть на ситуацию с другого угла. Ты говорила, он умен. И, скорее всего, понимает, что заслужил твой гнев. ---Может быть,--- рисуя кончиком пальца на коже моей груди, она доверчиво произносит: ---Он снова мне снился. Удивленно встречаю темный взгляд. Подобных сновидений не было уже несколько месяцев. ---Ты не говорила. Она смущается и отводит взгляд. ---Да. Ты был очень занят, мне не хотелось тебя тревожить. Из глубины души вновь поднимается вина. Стараясь утешить, согреть, обнимаю ее. Темноволосая головка приникает к моей груди, Елена тяжко вздыхает. ---Что за сон? Она поднимает глаза. ---Будто отец здесь…, у нас дома. Он обнимает Адама,---голосок жены срывается от слез,--- Он просит прощения и говорит, что любит меня. Плача и улыбаясь, она продолжает: ---Это так странно. Я хочу ненавидеть его и… не могу. А когда смотрю на Адама, думаю, что отец мог бы гордиться внуком… и дочерью. Печально усмехнувшись, она снова ищет мой взгляд. ---Иногда… кажется, что готова дать ему шанс. Ее эмоции откликаются во мне новой порцией вины и облегчения. Крепче обнимая покорное женское тело, глажу по волосам. ---Согласен. Независимо от проступков, человеку следует давать шанс. Она молчит. Продолжая поглаживать черные пряди, мягко интересуюсь: ---Что я должен сделать? Поднимая лицо, она смотрит мне прямо в глаза. ---Ничего. Я не готова. Пока…,---Елена пожимает плечами и произносит пугающие меня слова: ---Возможно, что никогда не буду готова. **************** ---Нет!!! Кошмар заставляет вскочить с кровати. Открыв глаза, потерянно оглядываюсь вокруг. Пот холодными струйками стекает по спине. Отчаянно пытаюсь вздохнуть. Приходя в себя, опускаю лицо в ладони. Сердце с бешеной силой бьется о ребра. ---Майкл? Сглотнув, пытаюсь говорить, как обычно, ровно, но голова все еще полна ужасающих образов. ---Все в порядке. Спи. Елена, однако, не может успокоиться и тоже садится рядом, ласково касаясь плеча. ---Снова кошмар?---рука, обнимая, скользит вокруг талии,---Опять об Адаме? Теряясь на мгновение, хватаюсь за предложенную версию. ---Да. Он выбежал на дорогу и я…. Импровизированная ложь застревает в горле. Это был не Адам. Успокаивая Елену, рассказываю выдуманный кошмар. Она кивает, слушает и через минуту после окончания рассказа снова засыпает. А я лежу, уставившись в потолок. Опасения терзают душу. Я едва могу дышать от страха. Сон начался, как обычно…. Неясные чувственные образы, яркие синие глаза, длинные светлые волосы, рассыпавшиеся по моей груди, жадный рот, заставляющий сходить с ума. Но сегодня сладкая мечта быстро превратилась в кошмар. Обвинения, оправдания, протоколы допросов…. Отчаяние, близкое ощущение развязки. А потом… темная кровь пропитывает золотистые волосы, кожа цвета сливок становится белее мела…. Металлический стул…. Холодные глаза Мэдлин перебегают от Никиты ко мне. «У нас не было выбора, Майкл. Она обманула всех. Предала Отдел. И ты ей помог». Недобро улыбнувшись, Мэдлин продолжила: ---Я разочарована. Тебе следовало быть осторожнее. И затем я наблюдал, как умирала Никита. ******************* ---Мне грустно, что надо опять уходить. Улыбнувшись жене, крепко ее обнимаю. Выходные закончились. Через два часа надо быть в Отделе. Несмотря на теплое солнечное утро, внутренности сотрясает дрожь. И так длится уже два дня. Точнее, две ночи. С тех пор, как меня разбудил кошмар. Вырываясь из невидимых пут, видел Мэдлин, нацеливающую пистолет на Никиту и медленно нажимающую на курок. Двое суток, как одержимый, я проверял состояние Никиты и поведение Акермана. Пока тихо. О девушке хорошо заботились в Медлабе, а Акерман молчал о невозможности ее полугодового плена у Лиги Свободы. Все будто бы прекрасно. Но в душе рос подспудный страх. ---Когда ты вернешься? А? Обнимая меня за шею, Елена отчаянно шепчет в губы: ---Я буду скучать. Моя жена считает, что сегодняшним утром я вылетаю в Лозанну и вернусь не раньше, чем через неделю. Адам и вовсе не желает знать подробностей. Он только понимает, что папа снова уезжает. Обиженный таким поворотом событий, сынок убежал в приступе детского упрямства. Но я-то знаю, как просто утешить моего наивного малыша. Пара поцелуев, обещание привезти коробку швейцарских конфет - и душевное равновесие восстановлено, а ребенок снова счастлив. Плохое настроение Елены преодолеть не так легко. Следуя молчаливому уговору, не упоминать больше имя отца, выходные были потрачены на пикники, прогулки и вояжи по антикварным магазинам. Но даже любимое дело не помогло развеять ее печаль. А теперь я снова уезжаю. Так скоро. Все подавленные опасения поднимаются в женской душе. Конечно, мы обсуждали, что мне пора. Но одно дело разговор, а другое – реальность. К тому же мысли об отце никогда не могли оставить Елену равнодушной. Подбегает сынок, обхватывая разом наши колени. И оба родителя благодарны малышу, за повод отвлечься от насущных проблем. Наклоняясь, Елена крепко обнимает мальчика, поднимая на руки. ---Скажи папе «до свидания», Адам,--- она грустна, но старается улыбаться ради меня и сына. ---Пока!---малыш смеется и посылает мне воздушный поцелуй. Но его мысли, явно, сосредоточены на прерванной игре. Взяв мальчика у Елены, нежно целую, прежде чем поставить на ноги. А когда он бежит обратно к своим игрушкам, мы с женой наблюдаем за сыном с чувством родительской гордости. Обнимая ее за талию, ощущаю напряжение. Жаль, не имею права, взяв в ладони милое лицо, рассказать ей всю правду о никчемном человеке Салла Вачеке, не стоящем ее слез. Он заслуживает не внука и прекрасную дочь, а пулю между глаз. «Такое признание не соответствовало бы плану операции»,---думаю горько. Но легче от этого не становится. ---Когда доберусь до гостиницы, позвоню. Елена кивает и нерешительно улыбается, обнимая меня на шею. В ответ нежно целую ее в лоб, понимая с радостью, что жена немного расслабилась. Отъехав от дома, открываю окно машины. Мне нужен воздух, много свежего воздуха. Два мира, в которых вращается моя жизнь, угрожающе сблизились, и я с каждым днем все больше теряю ощущение реальности. Чувствуя себя, как перед боем, решительнее жму педаль газа. И прошу непонятно кого, что бы мой приезд в Отдел оказался не слишком поздним. ********** ---Доброе утро. Подняв глаза от чашки с кофе, она задумчиво улыбнулась. ---Доброе утро, Пол. ---Жаль, что тебе пришлось ждать. Прости, у меня были дела. Карие глаза Мэдлин надолго встретились с голубыми. Пол задался вопросом: Знает ли она? Вышеназванное срочное дело было ничем иным, как свиданием. С женщиной-аналитиком из Шестого Отдела. Мягкая постель, приятный партнер…. Но ее обаяние, к огорчению Пола Вульфа, не помогло отвлечь его мысли от женщины, сидящей напротив. Ничего не помогало это сделать. ---Как Никита? Он взял со стола свою чашку. Прежде чем ответить, Мэдлин насмешливо-долго рассматривала собеседника: ---Намного лучше. Но доктор Лоренс хочет задержать ее еще на сутки. Шеф грустно покосился на тарелку. Разговоры о Никите всегда отбивали у него аппетит. ---И что дальше? Перепрограммирование? ---Да. Как раз хотела обсудить с тобой подробности. Женщина, положив на свою тарелку несколько ломтиков манго, махнула в сторону монитора. Понимая, что смотрит на Мэдлин слишком жадно, Пол отвел взгляд. Глотнув апельсинового сока, он тоже уставился на экран. Но, быстро изучив данные, изумленно развернулся к собеседнице. ---Это не серьезно. Мэдлин нарочито медленно пила свой кофе. ---Юрген. Имя прозвучало почти нескладно. Он так давно избегал произносить его вслух. ---Да. Все еще не веря, Шеф откинулся на стуле, сложив на груди руки. ---Ты хочешь перевести Юргена из Специального Отдела для наблюдения за Никитой? ---Да. Он покачал головой, думая о риске таких действий. ---Зачем? Мэдлин несколько раз нажала клавишу. ---Что бы достигнуть трех целей. Помимо воли Шеф был заинтригован. ---Каких? ---Спасение Майклом имело побочный эффект. Привязанность Никиты к нему теперь стала еще сильнее. Кошмары, мучающие девушку в Медлабе, явились косвенными подтверждениями сильной эмоциональной связи. Есть подозрение, что это больше, чем просто сексуальное притяжение. По крайней мере, для нее. Выражение лица женщины стало строже. ---Никита – очень упрямая женщина. И весьма эмоциональная, к тому же. У нее всегда были проблемы со сдержанностью. Да и Майкл, как тебе известно, далек от равнодушия. Даже более того, похоже, он позволил себе слишком увлечься чувствами. Если пустить их связь на самотек…. Окончания фразы не потребовалось. Шеф, беспокойно хмурясь, сверлил ее взглядом. ---Хочешь сказать, Майкл влюблен в нее? «О, нет! Только этого не хватало!» Неприятная мысль окончательно отбила аппетит. Майкл был чертовски хорош, что бы потерять его из-за глупых любовных интрижек. Шеф взглянул на женщину напротив. Она улыбалась так понимающе, что у него перехватило дыхание. Мужчина усмехнулся иронии ситуации. Глаза Мэдлин внезапно потемнели. ---Не могу сказать точно, но симптомы плохие. Если хотим удержать обоих в узде, то должны вбить клин между ними. И сделать это немедленно. Шеф кивнул. Ее мотивы для привлечения к обучению Юргена, становились понятными. ---Ты права. Майкл вернется через несколько часов. И он уверен, что снова получит Никиту в наставницы. ---Это было бы логично. Она – его материал. ---Логично или нет, мне не интересно. Мы не можем рисковать миссией Вачека. Майкл должен полностью сосредоточиться на Елене,---он саркастически усмехнулся,---А проводя по 18 часов с Никитой, это не реально. Мэдлин улыбнулась, довольная его реакцией. ---Поэтому надо обеспечить Никиту другим наставником. Что бы могла сосредоточиться на нем. Так же очень важно, что бы новый человек имел влияние не только на девушку, но и на Майкла. Шеф потянулся к кофе. ---Нужен кто-то, кого Майкл уважает,… возможно, даже боится…? Она кивнула. ---Тем лучше. Повисла уютная пауза. Мэдлин разливала кофе, а Пол жевал круассан, приветствуя возвращение аппетита. Слава Богу, не придется иметь дело с вышедшим из повиновения Майклом и своевольной Никитой! ---Помню, как Юрген обучал Майкла. Они выглядели такими гармоничными, равными. Но как давно это было! Он задумчиво покачал головой, переживая приступ ностальгии. ---Иногда мне кажется, что их взаимная неприязнь-это обида учителя на превзошедшего его ученика. Мэдлин иронично подняла бровь и кратко прокомментировала. ---Не думаю. ---Ты знаешь, что произошло между ними? Неожиданно в безмятежных глазах Мэдлин промелькнуло раздражение. ---Я только знаю, что вражда возникла после женитьбы Майкла на Елене Вачек. Похоже, она злилась, не обладая информацией обо всей подноготной конфликта. Шеф слегка улыбнулся. ---Юрген ведь помогал тебе с профилированием миссии Вачек, да? ---Да. И к тому же, как я выяснила, продолжал наблюдать за ситуацией все четыре года. Улыбка Шефа становилась все шире. ---Он знает все о Елене и Адаме и будет вынужден проводить по 18 часов в сутки с Никитой? Они обменялись довольными взглядами. ---Да. И это станет залогом хорошего поведения Майкла. Наслаждаясь планом и приятным завтраком, Пол промокнул губы белой льняной салфеткой. ---А что за третья цель? Глаза Мэдлин сузились. ---Убрать дамоклов меч от наших голов. Шеф раздраженно бросил салфетку на тарелку. ---Не получится, Мэдлин. Мы пробовали уже сто раз. ---Не согласна. Думаю, это вполне реально. Их взгляды схлестнулись. Противодействуя ее упрямству, Пол, устало вздохнув, наклонился через стол. ---Если ты знаешь, как нейтрализовать Юргена, не погубив при этом нас, я весь в твоем распоряжении. Мэдлин не ответила на насмешку, а он разозлился еще сильнее. ---Другие пробовали, но не преуспели. Какие козыри есть у тебя? Наблюдая за красивыми губами, изгибающимися в хищной и медленной усмешке, Пол забыл, как дышать. ---Никита, конечно.
anele: ООООООООООО! veda ! море, океан удовольствия! не могу сказать, что больше нравится? все-все от чувств и мыслей Майкла просто растаяла, даже не хочу анализировать верю - не верю ? просто НРАВИТСЯ и все! Спасибо за огромный труд а продолжение будет?
марго: Вика, неподражаемо!!!! Это просто неподражаемо!!!! И до чего мне жаль всех - Никиту, Елену, Адама.... А больше всех Майкла... Так поломали мужика... Рыдаю.... Спасибищще тебе, дорогая!!!!
Энея: ой , КАКАЯ ПРЕЛЕСТЬ-ТО !!!!! Я токо вот ввалилась сюда - а тут ТАКОЕ !!!!!! Вика , А-Б-А-Ж-А-Ю !!!
terra: Вах................... Во-первых, верю. Во-вторых, обрыдалась. В-третьих, протащилась от сцен в стиле "ню". Очень чувственно и тонко. Класссс. В-четвертых - объем.... мммм....мммммм....... Вик, ПАСИБ. PS Да, забыла, Женевьева все же боольшая молодец. Уважаю.
veda: anele марго Энея terra Спасибо, девочки. Приятно, что вы тоже читаете и проникаетесь этой историей. Она, и правда, завораживает. И, что еще нра, все герои такие живые и реальные anele пишет: а продолжение будет? Дык там еще 2 страницы истории. Страниц 40, значит, в ворде. марго пишет: И до чего мне жаль всех - Никиту, Елену, Адама.... А больше всех Майкла... Ой, права, ты! жалко всех, сил нет Но мне всех жальче Никиту. Ведь Майкл знал, что делал, а ее вел с завязаными глазами . И когда собирался ее отодвигать, думал про свои страдания, про страдания Елены и сына, а про Никитку не особенно. Те он ее жалел, хотел что бы выжила, была рядом, но не думал, что может человека сломать вот таким своим поведением. Честно говоря, в такие моменты я его и люблю, и ненавижу одновременно. terra пишет: В-третьих, протащилась от сцен в стиле "ню". Очень чувственно и тонко. Класссс. Ну дак это ж девичий сон . Все так, как мечталось подсознанию девушки . Романтизированно и возвышенно . terra пишет: PS Да, забыла, Женевьева все же боольшая молодец. Уважаю. Не то слово . Женевьева тут самая главная , она все это обозначила . Мне очень нра ее ход мыслей, очень для меня близок. И само виденье ситуации глубокое и продуманное. Я всегда сама относилась к этой серии гораздо проще и поверхностнее. А после Женевьевы, впечатление, что это уже даже не кино смотришь, а наблюдаешь реальную историю.
terra: veda пишет: А после Женевьевы, впечатление, что это уже даже не кино смотришь, а наблюдаешь реальную историю. Ага. Полное погруженье. Слушайте, надо ей от нашего форума послание благодарственное накатать. Там же должна быть какая-то обратная связь с авторами?...
Энея: terra пишет: Там же должна быть какая-то обратная связь с авторами?... Е-мейл есть !
Ivonne: Оооо, какой объем! Не, сегодня уже не осилю... Но завтра - обязательно............
Ivonne: veda, осилила! Мама рОдная! Сколько ж времени ты потратила, чтобы накатать такой здоровенный перевод?! Я только читала его пол дня Героическая женщина!!! Спасибо! Чтение этого спойлера, как просмотр кино! Причем подготовка соответствующая - запасаюсь провиантом перед тем, как начать чтение, будто собираясь посмотреть хороший фильм И смотрю ведь! Прям так и вижу всех героев, о которых идет речь Теперь к содержанию: - замирала от интереса к мимическим и психологическим подробностям описания диалогов М-Ш - сгорала от избытка чувств, когда читала части, посвященные М. и Н. - по отдельности и вместе - ржала конем над мыслями Биркоффа И вообще над тонкими шутками, пронизывающими фанф И, действительно, УЖАСНО жалко всех страдальцев! Вика, солнце,
VIOLA: Veda Вик, мегаспасибо за перевод такого объема и накала чувств. Когда читаешь, в тебе реально рождаются и разряжаются гром и молнии, шок и потрясение, гнев и любовь, всепоглощающая жалость и ненависть. Очень сильная по своей насыщенности и неоднозначности страница. Я вовсе не хочу сказать, что предыдущие страницы были написаны хуже или в них меньше было накала….Нет, Женевьеве большой респект. Но это настоящая лавина…..взрыв…. достижение критической точки всей ситуации. .когда все основное уже сделано, и нужно ставить точку, принять решение от которого начнется отсчет …. Новый путь…. Знаешь, такое ощущение, что на большое большой сцене разливается нечто жидкое и плавящееся …..Все – это финал…. Это финальная схватка Майкла с самим собой – приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Конец планам и схемам – цель достигнута. И предстоит послд. шаг. Шок Майкла в самом начале, когда он глядя на Ник спрашивает себя : «Это то к чему мы стремились?» Сколько до ужаса реалистичного и горького в его словах. Сердце кровью обливается за Ник , и как же она права, когда говорит Фредерике , что ее кошмар только начинается… Самое страшное впереди…. Дико жалко всех – нету выхода…. Обстоятельства сжались до предела – либо научиться переставать дышать и уходить на дно, и тихо там помирать, либо умереть на поверхности. Но мне всех жальче Никиту. Ведь Майкл знал, что делал, а ее вел с завязаными глазами. И когда собирался ее отодвигать, думал про свои страдания, про страдания Елены и сына, а про Никитку не особенно. Те он ее жалел, хотел что бы выжила, была рядом, но не думал, что может человека сломать вот таким своим поведением. Честно говоря, в такие моменты я его и люблю, и ненавижу одновременно. Абсолютный и огромный ППКС! . Вот уж оттодвинул- так отодвинул . Для Майкла это настоящий Ад.... он балансирует на такой тонкой нитке, и должен удержать 3 близких ему жизни.... И как это верно и реалистично, что совершая благо одному, он совершает преступление к другому . Как у Сашки Васильева в песне "Время,назад !" "Это все, что мы сделали друг для друга, навсегда пытаясь выйти из проклятого круга" Колесо вертится - и молотит всех..... .И нужно, нужно в нем бежать... Шеф и Мэдлин как кукольники – за спиной Ник решается ее судьба…. На нее делаются ставки, как на скаковую лошадь…. И при прочтении этой страницы вспомнился пост Элен – где она констатирует факт, что как Майкл охраняет Елену и как все сваливет на Ник, думая, что она-то сильная, она многое выдержит . А ее маленькие смерти от каждого такого шага - нет им подсчета. Очень порадовал момент наказания Мэдлин – и злорадствуешь, и жалеешь ее…Для нее оказался шоком свой собственный эмоциональный отклик на ситуацию с Акерманом – Великая Мэдлин, которая читала эмоции других как книгу и вызывала их в нужное время и в нужном месте для пользы Отдела - оказалась неспособной удержаьт свои эмоции. И какой это удар по самолюбию , что Пол так отлично знает ее . Над эпизодом, где она слушает вопли Акермана - умилялась . Адам очень чуткий и наблюдательный малыш.Воспринимает малейшие эмоциональные колебания в атмосфере. Биркофф, утвержающий, что чем больше он узнает людей, тем сильнее любит компьютеры ..В этом месте и рыдала от смеха, и плакала - от такого замечания.... Вик склоняюсьв реверансе ,ибо это настощий пульс, а не рассказ......
veda: Ivonne VIOLA -СПАСИБО за ваш внимательный разбор! Оченно приятно. когда так читают. Ivonne пишет: Мама рОдная! Сколько ж времени ты потратила, чтобы накатать такой здоровенный перевод?! Я только читала его пол дня Да, времени надо не мало, честно скажу. Но у меня уже постененно скорость разрабатывается . Говорю же, скоро буду как Дюма, строчить по 600 страниц. Вообще в этих переводах есть конкретный толк. Они очень набивают "руку" в родном языке . Слова всякие приходится вспоминать , лексикон расширять , что бы не писать, как западные колеги, хоть и интересно, но очень ограничено по количеству употребляемых слов. В русском языке постоянные повторы выглядят совсем тухло. Так что волей-неволей, приходится импровизировать. Ivonne пишет: замирала от интереса к мимическим и психологическим подробностям описания диалогов М-Ш Да, мне тоже нра здесь части, посвященные им. В отличии от стандартных TR (поклонников МиШ), здесь их взаимотношения не идеализированны. Когда этой парочке приписывают избыточный романтизм, меня тошнит . Потому что это жутко далеко от реальности. А здесь все похоже на правду и потому импонирует. Хотя бы их понимаешь. VIOLA пишет: Очень порадовал момент наказания Мэдлин – и злорадствуешь, и жалеешь ее… Мне в этой паре гораздо жальче Шефа VIOLA пишет: И при прочтении этой страницы вспомнился пост Элен – где она констатирует факт, что как Майкл охраняет Елену и как все сваливет на Ник, думая, что она-то сильная, она многое выдержит . А ее маленькие смерти от каждого такого шага - нет им подсчета. На самом деле это говорит лишь о том, что действительно ее очень сильно любит. Увы и ах, но самым любимым достается самое сложное . Так что если воспринимать поговорку "Бьет, значит любит" не буквально, то это и есть правда о нашей земной любви. А любовь Майкла к Никите самая что ни на есть земная.
Bella: veda Спасибо огромнющее-огромнющее-огромнющее!!!!!!! Столько текста - и какого текста! Пока читала - плакала и смеялась. Удивительно - то сердце сжимается от жалости ко всем - тут, действительно, жалко всех, то просто злоба душит, когда Мэдлин наносит свои садистские удары по душам, жестоко раня людей и наблюдая, как они корчатся от боли... аналитик, млин... то вдруг начинаешь хихикать над замечательно юморными фразами, сценами, мыслями, которых масса здесь, и они всегда неожиданны и всегда к месту... обожаю и люблю эту вещь - нежно и трепетно! Спасибо!
veda: Bella Спасибо, Белла! Понимаю тебя, сама вжваюсь в образы, по ходу дела. Уже сама путаюсь. кто я: Майкл, Биркоф, Никита или Мэдлин? Bella пишет: Мэдлин наносит свои садистские удары по душам, жестоко раня людей и наблюдая, как они корчатся от боли... аналитик, млин... ППКС Не могу, хоть убей, понять рациональность такого поведения. По-моему, тут больше личных мотивов, чем по-настоящему нужных для дела. Для меня смерть Мэдлин от цианида-не случайность, а закономерный финал ее жизни. Сама выбрала путь и сама дошла по нему до конца. Ее право. ТОлько вот окружающие здесь при чем?
terra: veda пишет: смерть Мэдлин от цианида-не случайность, а закономерный финал ее жизни. Сама выбрала путь и сама дошла по нему до конца. Ее право. ТОлько вот окружающие здесь при чем? ППКС, пожалуй. Никогда не рассматривала этот сюжетный ход именно так, но мысль показалась верной. Обожаю Альберту, но Медлин настолько не подарок, что мама миа. Вообще этот культ жесткого подхода, "правдоподобного отрицания" и "высшей рациоцелесообразности" меня порядком бесил еще во время просмотра. ИМХО, если б Отдел не воспринимал местами людей не как пушечное мясо... а впрочем это вечная тема. Ну ее.
Bella: veda пишет: Не могу, хоть убей, понять рациональность такого поведения. По-моему, тут больше личных мотивов, чем по-настоящему нужных для дела. Вот-вот, я тоже так думаю. Такой человек, как Мэдлин, облеченный практически неограниченной властью над человеческими жизнями в Отделе, должен быть, мне кажется, максимально осторожным в выборе методов при работе с людьми. А для нее сотрудники Отдела - лишь предметы изучения-испытания-наказания. (Актрису, которая ее играет, я тоже очень люблю - потрясающе сыграла)
Тата: veda Ни чего себе объемище какой!!!!!!!! Спасибо! Читала ночью и только сейчас закончила! Вот это рассказ! Как серию посмотрела без вырезания сцен!
veda: Спасибо, Тата! Тата пишет: veda Ни чего себе объемище какой!!!!!!!! Эк, вас всех объем испугал . Ну, не война и мир все же, ведь так? А если б было меньше, не получилось бы так проникнуться процессом . Ладно, там уже конец близок, так что не пужайтесь. Вот соберусь с силами и доизлагаю. Представьте, сколько времени Женевьева это придумывала? Я к ней прониклась глубочайшим уважением за сии подвиги. И ведь все бескорыстно, просто, что бы порадовать сестер по несчастью(ну и себя, ессно)
Lena: Veda, это СУПЕРПЕРЕВОД! СПАСИБО! veda пишет: Эк, вас всех объем испугал Не всех! Ну самый замечательный объем! Энея пишет: Я токо вот ввалилась сюда - а тут ТАКОЕ !!!!!! Примерно такие же ощущения. veda пишет: ---Если ты знаешь, как нейтрализовать Юргена, не погубив при этом нас, я весь в твоем распоряжении. Мэдлин не ответила на насмешку, а он разозлился еще сильнее. ---Другие пробовали, но не преуспели. Какие козыри есть у тебя? Наблюдая за красивыми губами, изгибающимися в хищной и медленной усмешке, Пол забыл, как дышать. ---Никита, конечно. Как две гюрзы в серпентарии. И все на одну Никиту. Играют с ней, как с куклой.
veda: Lena , спасибо тебе Lena пишет: Не всех! Ну самый замечательный объем! Я тоже люблю БОЛЬШИЕ объемы! За это всегда уважала романы, так все плавно и очень похоже на жизнь.
veda: Очень медленно, но верно мы приближаемся к окончанию истории. Правда, настроение сейчас не слишком соответствует трагизму ситуации у Женевьевы, сейчас хочется летнего позитива, но дело все же надо доделывать. Уф, не верится, что я когда-нибудь доведу это дело до конца! Итак, предпоследняя страница, девятая ---------------------------------------------------------------------------------- ********** Желание первым делом после прибытия в Отдел навестить Никиту, почти непреодолимо. Но столь же сильно, как стремлюсь увидеть ее, я хочу сохранить нашу тайну. Мне не защитить ни ее, ни себя без точных сведений о поведении Акермана. Поэтому, задавив чувства, направляюсь в свой кабинет вместо Медлаба. Быстрый просмотр медицинского отчета повествует, что последние двое суток стали для Уильяма Стюарта Акермана самыми тяжелыми в жизни. Но я понимаю так же, что дело не закрыто: он еще жив. С тревогой вчитываюсь в протоколы первых двух допросов, состоявшихся после «общения» предателя с Элизабет и Генри. Ответы Акермана односложны и мало внятны. Однако, информация, которую он дает, достаточно глубока. Сведения касаются периода, что он работал на Лигу Свободы, начиная с миссии в Сингапуре в прошлом году, когда был завербован. Тревога немного отступает, и я перевожу дыхание. Выходит, до сегодняшнего утра имя Никиты упомянуто не было. Это радует. Но с другой стороны, упорное молчание начинает удивлять. Почему Акерман не сказал правду о пленнице? Зачем скрыл факты, ведь ему нечего больше терять? Продолжение чтения только усугубляет мои сомнения. Мэдлин не участвовала в допросе, несмотря на то, что заключенный снова и очень настойчиво требовал ее присутствия. По каким-то причинам вместо нее действовал психолог Уолш, имеющий, как и я, Пятый Уровень. Согласно заключению этого оперативника последний допрос Акермана должен был произойти сегодня, чуть позже. Возбуждение проникает в кровь. Грэгори Уолш. Хорошо его знаю, мы были завербованы почти в одно время. И хоть не стали близкими друзьями, но всегда уважали друг друга. «Если Акерман оставил свой козырь напоследок в попытке спасти шкуру…». Невидящим взглядом рассматриваю данные на мониторе, прикидывая. Есть ли шанс повлиять на заключительные выводы Грэгори? Помогут ли наши хорошие отношения в этом деле? Конечно, надежда призрачная, но я готов рискнуть. ---Майкл. Громкий голос Шефа раздается из динамика селекторной связи. Все еще взволнованный новым поворотом событий, старательно тушу возможные эмоции в бесстрастном ответе. ---Да. ---Зайди ко мне. Сейчас же! Отключив компьютер, направляюсь к «голубятне». В голове ни одного конкретного предположения, зачем столь срочно понадобился Полу. Но какова бы ни была причина вызова, она откладывает мой визит к Никите. Правда, учитывая принятое решение о разрыве, совсем не уверен, что волнуюсь из-за отсрочки. ************** Пристально глядя мне в глаза, Шеф произносит: ---Когда закончится допрос Акермана, я хочу, что бы ты лично убрал его. Тщательно скрывая удивление, соглашаюсь: ---Конечно. Его раздражает бесстрастность ответа. Сужая светлые глаза, Шеф спрашивает: ---Что нового по миссии Вачека? Злость закипает внутри, но внешне я так же спокоен. Послушно кивнув, докладываю: ---Есть небольшие сдвиги. Мы говорили с Еленой об отце. ---И? Сжимая челюсть, удерживаю себя в руках. ---Она стала благосклоннее относиться к идее контакта с ним…. ---Но что мешает? ---Елена сомневается. И трудно предположить, сколько времени ей понадобиться для окончательного решения. ---Это лучше чем ничего. Сделав равнодушный вывод, Шеф переводит взгляд на настенный монитор. ---Уолш проведет последний сеанс с Акерманом через два часа. Думаю, ты захочешь присоединиться к допросу. Мое сердце пропускает удар от столь неожиданного, но крайне своевременного предложения Шефа. «Именно то, что мне сейчас требуется». ---Конечно. Закончив разговор, спускаюсь по лестнице вниз. Пока иду, мысленно разрываюсь между двумя решениями. Во-первых, мне надо вернуться в кабинет и еще раз перечитать доклад Уолша. Но… есть еще одно дело, гораздо более важное. Согласно журналу, последние два пациента Медлаба были отпущены несколько часов назад. Однако скоро прибудут две группы после тяжелых миссии. И лазарет вновь наполнится ранеными. Если хочу поговорить с Никитой в максимальном уединении, то должен сделать это сейчас. Конечно, хочу – не правильное слово. Совсем не уверен, что имею силы для подобного разговора теперь или когда-нибудь в будущем…. Мне так долго удавалось верить, что чувства к девушке – это лишь сексуальное желание. Жажда прекрасного тела. Не меньше, но и не больше. Даже понимая в глубине души, что вру сам себе, я продолжал цепляться за эту версию наших отношений. Но отныне такой обман невозможен…. Опустив глаза, рассматриваю разбитые суставы правой руки. Истину больше не скрыть. Я люблю ее. Люблю, вопреки рассудку и здравому смыслу. Я хочу быть с нею так сильно, как никогда и никого не желал в своей жизни. А через несколько минут, глядя в глаза любимой женщины, должен буду притвориться, что прошлых трех дней никогда не случалось. Однако на пути к Медлабу меня снова отвлекают. Мелодичный женский голос просит остановиться. Шепча про себя проклятия, вежливо оборачиваюсь, что бы встретить изучающий взгляд Мэдлин. ---Доброе утро, Майкл. ---Доброе. Губы приветливо изгибаются, но тепло улыбки не касается темных глаз. ---Собрался навестить Никиту? ---Да. ---С ней все в порядке,---настойчивые глаза провоцируют,---Ты уже несколько часов здесь…. Удивительно, что до сих пор не был в Медлабе. Усилием воли сохраняю безразличный тон: ---Был занят. Она насмешливо улыбается. ---Понимаю. Подходя ближе, делает небрежный жест в сторону палаты Никиты: ---В таком случае позволь задержать еще ненадолго. У меня к тебе вопрос. Мягкие слова заставляют бежать по спине волны холодной дрожи. Но я лишь вежливо киваю: ---Разумеется. Мы медленно идем рядом. ---Это касается Лорены. Краткое мгновение не могу вспомнить, кто это. Господи, мой забытый новый материал! Оборачиваясь, удивленно сморю на Мэдлин: ---Что с ней? Она серьезно глядит в ответ: ---Уверенна, ты знаешь об ее успехах. ---Конечно,---напряженность чуть-чуть отпускает. Хотя бы не придется брать на себя смерть еще одного новичка!---У нее замечательные данные для работы оперативника. ---Да,---кивает она,---Согласна. Но не это меня волнует. Остановившись, настойчиво допытываюсь: ---Тогда что? С ложной скромностью складывая перед собой руки, Мэдлин поднимает злорадный взгляд: ---Думаю, тебе стоит уступить ее другому наставнику. Скажем, Доновану из Третьего Отдела. ---Почему? Женщина терпеливо поясняет: ---После выхода из Медлаба Никита месяц проведет на Третьем Уровне, с Андерсоном. Я ожидал подобного, но все же мысль о чужаке, наблюдающем за Никитой, тревожит. Однако есть и плюсы. Эта новость означает, что Отдел готов принять девушку обратно. ---Если все пройдет нормально, состоится переквалификация. Мне кажется, у тебя не будет возможности, уделять Лорене достаточно времени. Уставший от манипуляций, не желающий спорить, молча смотрю мимо собеседницы. Пытаясь мысленно представить Лорену, вспоминаю лишь, что она высокая и светловолосая. Да, похоже, Мэдлин права. Мне не до новенькой девушки. Лорена заслуживает более внимательного наставника. ---Согласен. Донован - отличный выбор. Мэдлин, кажется, слегка удивлена моей покладистостью. Но через мгновение женщина кивает, как ни в чем не бывало: ---То есть ты не возражаешь? ---Нет. ---Спасибо, Майкл,---она многозначительно смотрит в сторону Медлаба,---Это все. Развернувшись, женщина уходит. Но этот разговор продолжает меня беспокоить. Впрочем, мне есть о чем волноваться, кроме игр Мэдлин. Медленно, почти неохотно направляюсь в медчасть, чтобы встретиться лицом к лицу с Никитой. «Что посеешь, то и пожнешь. Поспешишь - людей насмешишь. Тише едешь - дальше будешь». Все премудрые пословицы, что так любила моя бабушка, медленно всплывают в затуманенном сознании. Никита и я, мы оба понимали, что цена ночи любви в Гренобле будет высокой. Но только один я сознавал до конца, сколь огромной она станет. Наши жизни теперь зависят от того, как успешно сумеем скрывать истинные чувства. Моя работа часто заключается в симуляции страсти. И это не так уж трудно. Хотя Валентайн -миссии - не то, чем хотелось бы гордится, но я обучен и привык их выполнять. Сердце пропускает удар. Однако изображать несуществующие чувства – это одно, а скрывать настоящую, бушующую внутри страсть - совсем иное. Но если для меня перспектива притворства невыносимо тяжела, то чего можно ожидать от Никиты? С душой переполненной опасениями, медленно бреду в сторону Медлаба. Случившееся там в течение ближайших десяти минут, перевернет наши жизни и отзовется в них долгим эхом. Признавая, наконец, отсутствие другого выхода, прошу судьбу, что бы нам хватило сил пережить грядущее. ************** ---Он собирался навещать ее?---бродя среди горшков, Пол с таким раздражением разглядывал растения, будто вместо цветов, в каждом видел лицо Никиты. ---Похоже. Он был на пути в Медлаб, когда я его окликнула. Мэдлин закончила оформление перевода Лорены в Третий Отдел и нажала «ввод». Окончательное решение было принято ею до беседы с Майклом. Разговор с бывшим наставником оставался лишь формальностью. Тихо забавляясь, она внимательно следила за посетителем. Слава богу, он этого не замечал. ---Ты говорила с ним о переквалификации Никиты? ---Практически. Я упомянула, что для перепрограммирования ей придется провести месяц на Третьем Уровне. Майклу незачем догадываться о наших истинных намерениях раньше срока. Пол сухо улыбнулся в ответ. ---Согласен. Чем меньше он знает заранее, тем лучше. Мэдлин слегка наклонилась, положив руки на край стола. ---Я обсудила с ним перевод Лорены к другому наставнику. В Третий Отдел, если говорить точнее. ---И он? ---Не возражал. Пол насмешливо фыркнул: ---Еще бы! У него в руках оригинал. К чему теперь копия? Мужская проницательность ей понравилась. Тепло улыбнувшись, Мэдлин наблюдала, как темнели его глаза, опускаясь к ее губам. Она понимала, не стоило поощрять Пола. Хотя… воспоминания об их совместном прошлом до сих пор оставались яркой полосой в ее жизни. ---Мэдлин?---раздался голос из колонки селекторной связи. Она видела, как Пол тихо чертыхнулся, но все же ответила: ---Да? ---Лорен ждет. ---Секундочку,---женщина развернулась к собеседнику,---Лорен здесь, Пол. Я договорилась о твоем разговоре с Шефом Специального Отдела на 21 час. Это по поводу Юргена. Требуется мое присутствие? Пол уже встал со своего стула и стремительно направился к двери. Он был ощутимо раздражен ее занятостью. Поэтому ответил спустя долгую паузу и почти небрежно. ---Разумеется. Когда оно не требовалось? *********** Стоя у дверей Мэдлин, Лорен нервно вытирала о бедра влажные ладони. Преследовало ощущение, что она все еще школьница, вызванная «на ковер» директором школы. И такое дежа вю отнюдь не радовало. «Ненавижу». ---Входи, Лорен. Девушка сделала шаг вперед. После созерцания раздраженного Шефа, выскочившего из кабинета Главного Стратега минуту назад, она не была уверенна, что Мэдлин находится в хорошем настроении. Однако, вопреки опасениям, Мэдлин встретила стажера теплой улыбкой. Лорен полегчало. Улыбнувшись в ответ, она приняла молчаливое приглашение хозяйки, махнувшей в сторону пустого стула. Девушка уселась точно так, как учили: колени вместе, спина прямая, лодыжки изящно скрещены под стулом. Сильнее, чем обычно, она чувствовала потребность досконально следовать правилам. Мэдлин продолжала улыбаться: ---Рада сообщить, что твое продвижение очень впечатляюще. Напряженность немного отступила. Но Лорен до сих пор не понимала, зачем ее вызвали. А от неожиданностей ждать хорошего здесь не приходилось. И следующие слова Мэдлин подтвердили эту аксиому. ---Нам будет тебя не хватать. ---Что это значит?---страх сжался пружиной в животе девушки,---Куда меня отправляют? Едва переводя дыхание, и, одновременно ненавидя себя за дрожь, она выдавила: ---Я отсеяна? ---Нет, нет. Мы довольны твоими успехами. Но ты переводишься к другому наставнику. От удивления молодой стажер потеряла голос, а Мэдлин, меж тем, продолжала объяснять: ---В конце недели ты покинешь нас, перейдя в Третий Отдел. Лиам Донован займется твоим дальнейшим обучением. ---Почему?---Лорен изо всех сил старалась сохранить спокойствие в голосе,---Я в чем-то ошиблась? ---Нет. Перед мысленным взором девушки предстал молчаливый грустноглазый мужчина. ---Майкл? Он недоволен мной? Темные глаза Мэдлин насмешливо сверкнули. ---О, не думаю. Кажется, он вполне доволен. Лорен вспыхнула от язвительных намеков. Хотелось возразить собеседнице, сказать, что Майкл был для нее только наставником… не более того. Но Мэдлин не интересовалась опровержениями. «К тому же…. Я и сама не верю, что это правда…. Черт побери, всех недоступных и великолепных мужчин! Их следовало бы перестрелять для безопасности!» Спокойный голос Мэдлин разорвал круг взволнованных мыслей. ---Несколько ближайших месяцев Майкл будет плотно вовлечен в одну операцию. А твое обучение достигло критической фазы. Нужен наставник, способный посвящать тебе больше времени. Слушая вполуха, Лорен вспоминала светловолосую девушку, лежащую в Медлабе. Она видела ее мельком, проходя накануне вакцинацию от гепатита. И отлично знала имя пациентки…. Женские раздевалки бурлили от последних новостей. Блондинка была Никитой. Никитой Майкла. Выходит, Никита вернулась, и Лорен сразу стала ненужной. Обида жгла грудь. ---Надо понимать, в Отделе не достаточно работы для двух высоких блондинок? Выражение лица Мэдлин стало строже. ---У тебя прекрасные данные, Лорен. Не позволяй эмоциям испортить свою жизнь и карьеру. Прикусив дрожащую губу, девушка спросила: ---Это все? ---Да, поговорим конкретнее, когда перевод будет оформлен официально. Молодой стажер встала, что бы уйти, но неожиданно пришедшая мысль заставила остановиться: ---Мэдлин, можно последний вопрос? «Заботливая» улыбка изогнула губы старшей женщины: ---Разумеется. Девушка чуть не рассмеялась нелепости и абсурдности происходящего вокруг: ---Где, черт побери, находится Третий Отдел?
veda: ************* ---Фредерика, мне плевать! Книга,… журнал,… почтовый каталог. Дайте, хоть что-нибудь! Мой доктор, картинно закатывая глаза, вновь утыкается в свои бумаги. ---Ну, а плеер? В ответ из угла раздается только сдавленный смех. Складывая руки на груди, хмуро разглядываю потолок. «Ребра болят, губа разбита…. Я устала, я зла…. Хочу, есть нормальную еду, хочу собственную кровать…». От разгневанного взгляда потолок над головой, кажется, скоро начнет дымиться. «А если меня не выпустят отсюда в ближайшее время, то обещаю сойти с ума!» Внезапно в поле зрения возникает лицо Фредерики. Улыбаясь, она проверяет показания монитора и замечает: ---Как пациент ты была гораздо приятнее в бессознательном состоянии. Открываю рот, что бы резко возразить, но доктор вовремя перебивает. Ее мягкий голос полон едва сдерживаемого смеха: ---Я вернусь через пару часов,---она кивает помощнику за моей спиной,---Джерри будет здесь, если что-то понадобится. Несмотря на боли во всем теле и дрянное настроение, вынуждена признать, что Фредерика - самый классный врач, из тех кто меня латал. ---Прекрасно. Идите. Только возвращайтесь с журналом! Смеясь уже в открытую, она уходит. Грустя, словно брошенный в одиночестве щенок, разглядываю закрывшиеся за ней стеклянные двери. И вдруг… подпрыгнув, сердце надает вниз! Доктор Лоренс разговаривает в коридоре с Майклом! Они стоят всего в нескольких шагах от входа. Тело начинают сотрясать нервные волны: жар-холод, жар-холод…. Память о недавнем сне заставляет пылать щеки…. Не удивительно. Майкл, как всегда безупречен: в темном костюме, непокорные кудри безжалостно приручены. Один взгляд в его сторону лишает меня дыхания. «Стоп! Стоп! Стоп! Ты зла на него, помнишь?! Два дня он полностью игнорировал твое существование, болтаясь, Бог знает, где. А теперь, едва завидев, тут же готова превратиться в дрожащее желе?» С усилием отрываю взгляд, пытаясь нормально вздохнуть. Бессмысленно. Тогда, наклонившись вперед, стараюсь разглядеть его получше. Увы и ах! Никто из говоривших не смотрит в мою сторону. Майкл внимательно слушает, Фредерика что-то объясняет. Наверняка, обсуждают болячки. Мрачный взгляд моего мужчины невольно подтверждает недавние предположения. Точно. Грызет и винит себя. Доктор описывает травмы, а он занимается самобичеванием. «Черт побери, Майкл! Бросай свое геройство и иди сюда! Я схожу с ума без тебя!» Опять отвожу взгляд, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание. И снова с нулевым результатом. Он бросил меня в Отделе на два дня. Ничего не объяснив. Высадил у лифта и исчез. Несмотря на злость, тихий внутренний голос шепчет, что веду себя необъективно. Я же была без сознания и ничего не видела, когда мы прибыли. Может, оставляя меня, он бил себя в грудь и скрежетал зубами? Правда, такая живописная картина в мозгу как-то не укладывалась. Поправляя простыню дрожащими пальцами, стараюсь разобраться в эмоциях. Отчего так дергаюсь? Майкл жив-здоров, Отдел ничего не подозревает…. все складывается замечательно. Пропуская сквозь пальцы спутанные пряди, посильно привожу в порядок внешность. Конечно, Отдел тут не причем. Меня страшит встреча с Майклом. «Ну вот. Я это признала. И что теперь делать? Что следует говорить мужчине, от секса с которым напрочь снесло голову? Особенно если этот мужчина - непроницаемый Майкл Самюэль. Мне стоит быть неприступной и холодной? Или, возможно, показать, что чувствую себя раздраженной? Боже мой, что делать-то?» К сожалению, прошлый опыт тут не помощник. У меня никогда не было серьезных отношений с мужчинами. Поэтому ни у кого не выясняла подробностей, не навязывалась, не требовала объяснений. Все мои знания по этому вопросу были скорее теоретическими. В отчаянной попытке отвлечься от Майкла, перебираю свой скромный опыт любовных отношений. Итак. Алекс Чандлер. «О, Господи, только не это!»,---но мысль уже пришла, и уходить не собирается,---«Ладно, был такой некоторое время. И не моя вина, что он оказался плохим парнем». «Хорошо, хоть не спала с ним». Совесть шепчет: «Почти это сделала», но я игнорирую провокацию. Почти - не считается. Одна мысль, что могла бы охотно заняться любовь с таким подонком, как Чандлер, заставляет болеть живот. Потом был Грей. С ним-то я как раз спала. Потому что искренне влюбилась. И он меня любил. Господи,… какой отвратительный финал отношений! Даже теперь мысль о том расставании жжет душу стыдом и горечью. Надеюсь лишь, что Майкл оказался прав, и Грей смог забыть меня…. Мирно живет с дочуркой Кейси где-то далеко от лап Отдела. Кто следующий? Никого. Остальные столкновения с мужчинами продолжались не более нескольких дней и оставались абсолютно поверхностными. Такие вот неутешительные итоги. Полное отсутствие жизненного опыта, что бы справится со столь сложным человеком, как Майкл. Ах, этот Майкл Самюэль! Только сейчас, осознав его чувства, начинаю понимать причины странного отношения к моим друзьям. Он откровенно ревновал. Мысль о ревности вновь вызывает раздражение. «Ну почему, почему он так долго молчал?» Кончиком пальца мягко касаюсь разбитой губы. Зато когда открылся…. Зажмурив глаза, вспоминаю, как нашел меня в Гренобле. И в животе разгорается знакомый огонь, не дающий забыть ни мгновения той волшебной ночи. Боже мой,… его поцелуй! Столько желания в нем было! И столько же отчаяния! Покалеченную плоть болезненно покалывает от неосторожных прикосновений. Другая ночь…. Железный кулак, безжалостно разбивающий губы, ломающий челюсть…. Два воспоминания, кружась, сталкиваются в моей голове. Их трудно примирить друг с другом, но оба они реальны. Желание и боль, боль и желание…. С легким свистом открываются автоматические двери, пропуская Майкла. А я все еще решаю, как поступить. Но вот он рядом, кожу ласкает изучающий пристальный взгляд. ---Как себя чувствуешь? В голосе тщательно дозированное беспокойство. Ровно столько, что бы ни быть превратно истолкованным. Но сегодня его привычно-сдержанная манера приводит меня в ярость. Касаясь разбитой губы, наконец, смотрю в глаза. Очень знакомый закрытый взгляд. Лишь легкое беспокойство тренера о состоянии своего материала. И эта бездонная пропасть между суровой действительностью и моими горячими мечтами действует подобно оплеухе. Я не улыбаюсь, на улыбку нет сил. Вся энергия уходит на борьбу с бунтующими в груди эмоциями. ---Нормально. Долгое мгновение разглядываем друг друга в напряженной тишине. Майкл, похоже, чувствует неладное. Потому что, разорвав молчаливый диалог, отступает мне за спину, обращаясь к Джерри: ---Вы не оставите нас, пожалуйста? Его «вежливый» тон действует аналогично жесткому приказу. Джерри пулей вылетает из палаты, даже не думая пререкаться. Подождав пока закроется дверь, Майкл начинает говорить. Он стоит за моей спиной, и это положение нервирует. ---Ты будешь находиться под наблюдением еще один день. «Еще сутки здесь? Замечательно! Теперь понятно, о чем он говорил с Фредерикой». Но вслух я не произношу ничего. Даже если бы хотела, не смогла. Поток эмоций пережал горло. Майкл перемещается. Теперь он рядом, сбоку от кровати. Сосредоточен, одна рука небрежно опирается в изголовье. Равнодушный взгляд медленно дрейфует по моему лицу. ---Затем тебя переведут на Третий Уровень. Новость пугает. Понятие не имею, о чем он говорит. ---Третий Уровень? Выражение лица не меняется. ---Переподготовка. Ты отсутствовала слишком долго. Мы должны убедиться..., ---непонятное чувство нарушает бесстрастность, но тут же исчезает. Майкл внимательно изучает общее состояние моего тела,---… что ты можешь работать в Отделе. «МЫ должны убедиться? Не ОНИ. МЫ». Смотрю на него, едва дыша от тяжести беспросветного одиночества. Подражая равнодушному тону, спрашиваю: ---Рядом со мной будешь ты? Но, несмотря на попытки быть сильной, голос звучит так жалобно, что хочется съежиться. «Господи, я почти умоляю!» ---Нет. И опять тишина. К моей радости замечаю в глазах Майкла что-то похожее на сожаление. ---С тобой будет работать другой. У меня внутри завязалась жестокая борьба. Тающий с каждым мгновением здравый смысл пытается удержать в узде зашкаливающие эмоции. О, конечно, я знаю, что вся палата напичкана камерами, ведущими круглосуточное наблюдение. Понимаю так же, что реальный Майкл очень далек от человека, живущего в моих мечтах. Короче, причины происходящего мне давно и прекрасно известны. Но… груз на сердце это не облегчает. Так… что же будет теперь, после пережитого океана боли и лжи? Я хочу знать, что дальше. Мне, просто, необходимо услышать, что возвращение стоило всех наших рисков. Чувствуя подступающие слезы, умоляюще гляжу на Майкла, ища знак. Он молчит. Внезапно пронизывает ощущение, что он сам еще ни в чем не уверен. Не получая желанных ответов и катастрофически теряя храбрость, встаю перед необходимостью прояснить ситуацию. И мне уже плевать на камеры, безразлично наблюдение, я не могу дольше ждать. Обведя взглядом комнату, возвращаюсь к нему, почти убитая отстраненностью в любимых глазах. Вопрос вырывается сам: жгучий, болезненный, разрывающий от страха сердце. ---Мы сможем встречаться? *************** Фредерика Лоренс выходит из палаты мне навстречу. Губы изгибаются в усталой улыбке, когда узнает. Кажется, доктор не удивлена моим визитом. ---Пациентка сегодня не в лучшем настроении. Капризничает. Несмотря на серьезность ситуации, чувствую, как невольно улыбаюсь в ответ. Я тоже не удивлен. Никите не свойственно образцовое поведение. Просидеть без движения больше десяти минут, задача для нее почти невыполнимая. Все еще оттягивая, сколько возможно, личную встречу с Никитой, завожу разговор с врачом. ---Как ее травмы? Улыбка Фредерики тает, а мое сердце сжимается от вины. ---Многочисленны. Если бы девочке пришлось пробыть там еще…,--оглянувшись, она осторожно оценивает обстановку,---… Буду откровенна. Никита вынослива и сильна, как никто из оперативников ее уровня. Но…. Наши глаза встречаются, и я понимаю…. Она знает больше, чем желает показать. ---… Я рада, что не пришлось выяснять пределы ее возможностей. Молчу, но сознание неумолимо заполняется воспоминаниями о теплой крови Никиты на моих руках. Фредерика смотрит с интересом и сочувствием. Будто слыша невысказанный вопрос, женщина придвигается ближе и тихо произносит: ---Физические увечья заживают нормально. Но меня волнуют те раны, что нельзя зашить или обработать. Ее намек прозрачнее некуда, но все же требую объяснений: ---Что это? ---Душевные травмы затягиваются гораздо сложнее телесных. И тут очень важно знать, какой именно ущерб был нанесен психике пациента,… пока не стало слишком поздно. Она печально качает головой, но, взглянув в сторону палаты, немного светлеет. ---Советую, навестить ее сейчас. Девочке требуется отвлечься,---губы женщины изгибаются в понимающей улыбке,---Думаю, она согласна встретиться с самим чертом, лишь бы не вспоминать пережитое. Она согласна встретиться с чертом? Думаю, через несколько минут Никита будет считать, что дьявол уже навестил ее. Нестерпимая мысль задвигается в угол сознания. Не сейчас. Я должен узнать: ---Когда ее отпустят? Подумав мгновение, доктор Лоренс отвечает: ---Еще сутки необходимо тщательное наблюдение. А дальше…. если состояние не ухудшиться, вполне можно выписывать. ---Спасибо. Явное облегчение в моем голосе рассказывает больше, чем любые слова. И Фредерика это понимает, даря теплый сочувственный взгляд. ---Пожалуйста, Майкл. ************ Приближаясь к палате, сквозь стеклянные двери вижу сидящую на постели Никиту. Она, по-прежнему, в белом (стандартная форма пациента Медлаба), глаза закрыты, руки сложены на коленях. Сердце екает от вида синяков, изуродовавших молочно-бледную кожу. Заслышав шуршание открывающейся двери, голубые глаза распахиваются, а руки сжимают край простыни. Она рассержена. Быстро оглядев комнату, замечаю лишь одного сотрудника Медлаба, тихо работающего у дальней стойки с препаратами. Конечно, это не значит, что мы здесь без присмотра. Весь медицинский сектор находится под круглосуточным наблюдением. А так как Мэдлин осведомлена о моем визите, то, наверняка, наблюдает и сама. ---Как себя чувствуешь? Голос звучит настолько равнодушно, будто принадлежит чужому человеку, не заботящемуся об ответе. Девушка на постели, наконец, поднимает взгляд. Она хмурится от боли, трогая разбитую нижнюю губу, и смотрит на меня обиженно - вопросительно. Боль в глубине прекрасных синих глаз заставляет останавливаться сердце. «Я должен был придти раньше». Бог знает, что испуганное девичье воображение нарисовало из-за моего отсутствия. Только ведь, что бы Никита не нафантазировала, все это и близко не стоит к тягостной истине. Яркие глаза впиваются в меня на долгое мгновение, прежде чем, будто отгораживаясь, она складывает на груди руки и отвечает: ---Нормально. Голос безжизненный, болезненная пустота в обычно оживленном взгляде…. Грустная картина. Снова молчим, но воздух между нами, буквально, потрескивает от напряжения. Я стараюсь смотреть ей только в лицо, прекрасно зная, насколько труднее будет сохранить спокойствие, если увижу остальное. Мое тело, к сожалению, перестает воспринимать команды мозга, когда чувствует рядом Никиту. Не в силах ослабить напряжение, наконец, решаюсь. Видеонаблюдения не избежать, но можно создать хотя бы иллюзию уединенности. Обойдя кровать, иду к медику. ---Вы не оставите нас, пожалуйста? Техник поднимает голову, кивает, собирает препараты и быстро покидает комнату. Пока он возится, стараюсь возродить в клочья разодранное самообладание. Я знаю, в чем состоит мой долг. И знаю, какова будет расплата – презрение. Нет способа помочь избежать этой боли, нет возможности открыть ей истинные причины. Все, что поймет Никита – я снова ее предал. Напряженные плечи девушки встречают мои слова. Она, похоже, готовится к худшему. ---Ты будешь находиться под наблюдением еще один день. Не видя лица, уверен, что она хмурится. Никита не любит Медлаб. Впрочем, я тоже. Продолжаю спокойно говорить, работая, в основном, на невидимую аудиторию: ---Затем тебя переведут на Третий Уровень. Когда возвращаюсь к постели, ее взгляд испуган: ---Третий Уровень? ---Переподготовка. Ты отсутствовала слишком долго. Мы должны убедиться...,---зрачки расширяются, сознавая жестокое «МЫ», но я безжалостно продолжаю,---… что ты можешь работать в Отделе. Вина слишком давит, и я отвожу глаза, ломая болезненный контакт. Взгляд автоматически скользит ниже. И тут же участившийся пульс подсказывает, что ошибся в тактике. Слишком много жгучих воспоминаний связано с полуодетым телом, едва прикрытым белой больничной простыней. Приходится снова смотреть в лицо. Затишье перед грозой. Я вижу натиск чувств в синих глазах и могу только надеяться, что она почувствует мой телепатический призыв. «Пожалуйста, пойми. Пожалуйста, будь осторожна». Тихий дрожащий голос звучит почти умоляюще. ---Рядом со мной будешь ты? И эта дрожь рвет меня пополам, грозя растопить решимость. Однако, слабость непозволительна. ---Нет. С тобой будет работать другой. Жестокие слова оставляют металлический привкус во рту. Это худшая вещь на свете – оставить Никиту в чужих руках . Но другого способа пройти переподготовку под пристальным вниманием Мэдлин, и вернуть подопечную в строй– нет. Никита осторожно оглядывает комнату. Похоже, что-то задумала. Широко открытые глаза возвращаются ко мне, она наклоняется ближе: ---Мы сможем встречаться? Я, конечно, должен рассердиться. Я даже пытаюсь это сделать, объясняя себе, как недопустимо легкомысленно ее поведение. Но единственные чувства, которые испытываю – ярость и презрение, направленные внутрь. Черт меня подери за слабость, не позволившую рассказать ей правду о том, что ждет нас в Отделе! Поэтому молчу. Но Никита не отступает. Взволнованно дыша, прикусывает губу и снова обводит комнату отчаявшимся взглядом. Синие глаза полны таких чувств, что у меня сжимается горло. ---Я видела сон прошлой ночью. Резкое изменение темы, тихая чувственность тона, тревожат. Инстинктивно понимаю, что новый поворот разговора только усложнит положение. Но… хочу знать и намеренно игнорирую опасность. ---Ты мне кое-что сказал,---вижу мучительные колебания, она собирается с духом,---Ты говорил о своих чувствах. Она смущенно розовеет, но не отводит глаз. Просто и настойчиво ждет ответа, полная тоски, которая рвет мое сердце. А я вспоминаю собственный сон. Кошмар, который легко может стать реальностью. Молчаливая надежда в умоляющем взгляде, с одной стороны и знание дальнейшего хода событий, с другой, заставляют ненавидеть себя. Я мечтаю крепко обнять ее и отмести все сомнения…. Я жажду бесконечно целовать ее бледные щеки, ощущая губами бархатистость нежной теплой кожи…. Но… могу уберечь все дорогие мне жизни лишь единственным способом. Пытаясь отыскать правильные слова, что бы облегчить момент прощания, понимаю: нет на свете подобных слов. Поэтому, глубоко вздохнув, смотрю на женщину, которой без колебания отдал бы свою жизнь, и произношу намеренно жестокий и туманный ответ. ---Иногда все, что у нас есть - это наши сны. ************** ---Мы сможем встречаться? Голос звучит испуганно, но во мне все же теплится надежда. Переводя дух, жду ответа. Сердце стучит так громко, что, уверенна, Майкл его тоже слышит. Но молчит. Рассматривает изучающим взглядом, а красивое лицо полностью лишено эмоций. В животе образуется пустота. Такое ощущение, что я провалилась в бездонную яму. И падаю, падаю…. «Конечно, Майкл ведь никогда не говорил прямо. Разве что-нибудь изменилось?» Отравленная молчанием, отвожу взгляд, автоматически оглядывая комнату. Разумеется, мы под наблюдением, но… он слишком достоверен. Похоже, это и есть настоящий Майкл. Я была права, подозревая, худшее…. Он не чувствует и половины того, что испытываю к нему я. Камень, лежащий на сердце, становится все тяжелее. Грудь сжимают боль и отчаяние. Кусая разбитую губу, ощущаю пульсацию горячей крови под тонкой заживающей кожицей. Этот равнодушный незнакомец с ледяными бесстрастными глазами бесконечно далек от прекрасного возлюбленного, взявшего мое тело и душу всего несколько дней назад. Ужасающий диссонанс, огромный разрыв между мечтой и реальностью заставляет терять последнюю осторожность. ---Я видела сон прошлой ночью. Только произнеся, хочу забрать непослушные слова обратно. Однако в равнодушном взгляде Майкла вдруг появляется интерес. Глубоко вздохнув, продолжаю. Мне трудно и стыдно, щеки горят огнем, но остановить себя уже не могу. ---Ты мне кое-что сказал,---его глаза темнеют,---Ты говорил о своих чувствах. Майкл слегка напрягается, встревоженный провокацией. Он смотрит будто сквозь меня, размышляя о своем. Вдруг решительно жмет плечами, заморозив равнодушным жестом кровь в моих венах, и произносит: ---Иногда все, что у нас есть - это наши сны. Ошарашенная туманным ответом, борюсь с желанием наклониться, обнять за шею и крепко поцеловать, что бы не смел отрицать, произошедшего между нами чуда. «И пусть поцелуй снимают камеры, мне наплевать!» Но поскольку он все еще здесь и глядит так же пристально, начинаю задаваться резонным вопросом. Если в моем распоряжении только сны, какого черта, Майкл не уходит? Он будто привязан к больничной кровати. Возможно…. Только возможно… он, так же как и я, ищет способ объясниться, не открывая наблюдателям нашу тайну. Свежие ростки надежды вновь согревают душу. В таком случае, Майкл не ответил мне вразумительно, потому что не сумела задать верный вопрос. Набравшись смелости, делаю новую попытку, шепча: ---Подойди сюда. Глаза Майкла опасливо сужаются, но он подчиняется, придвигаясь вплотную к кровати. Однако мне этого мало. ---Ближе. Едва заметное колебание, и он наклоняется надо мной, снова потворствуя просьбе. Его лицо так близко, что чувствую тепло дыхания. Пытаясь игнорировать мгновенно возникшее возбуждение, не позволяя себе отступить, дотрагиваюсь кончиками пальцев до решительного мужского подбородка. Более откровенного жеста позволить себе не могу, ясно понимая, что мы под контролем. Майкл, по обыкновению, отводит взгляд, глядя куда-то в сторону. А я, ощущая тепло его кожи и приятное покалывание отросшей за день щетины, едва сдерживаю желание провести ладонью вдоль четкой линии челюсти, погладить красивую сильную шею. Майкл насторожен. Я чувствую напряжение его тела даже сквозь мимолетные касания. И, на мгновение, сама застываю в нерешительности. Понятно, он злится на мое упорство. Но, черт побери, именно благодаря его настойчивости, я сейчас здесь. Именно Майкл заварил эту кашу с возвращением, и только он может ответить на жизненно важные для меня вопросы. Нервно сглотнув, набираюсь мужества, что бы узнать правду. Какой бы она ни была. ---Ты очень рисковал, чтобы вернуть меня сюда, ---сердце от волнения стучит уже где-то в горле,--- Я хочу знать почему. ************* ---Иногда все, что у нас есть - это наши сны. Никита сбита с толку неоднозначным ответом. Она изучает меня, вопросительно глядя в глаза. Наконец, глубоко вздохнув, поднимает голову и осторожно шепчет: ---Подойди сюда. Я знаю, что должен уйти. Вот прямо сейчас надо сказать, что она нуждается в отдыхе и пообещать навестить попозже. Но… вместо этого придвигаюсь вплотную, предвкушая и боясь вдохнуть сладкий аромат ее волос. Независимо от задуманного, уверен, данный ход совсем не то, чему Отдел должен стать свидетелем. Однако отказать Никите мне по силам. Игнорировать отчаянный шепот получается не успешнее, чем удержать себя в руках той ночью в Гренобле. А девушка продолжает настаивать: ---Ближе. Ах, Никита! Ты не ведаешь, о чем просишь! Быть так близко и не дотрагиваться – почти нереально. Сохраняя остатки контроля над ситуацией, смотрю в сторону. Если встречусь глазами и увижу все то, что теряю, боюсь, не справлюсь. Прежде чем успеваю остановить, Никита протягивает руку и дотрагивается пальцами до кожи под подбородком, слегка царапая ее кончиками ногтей. Даже такой мимолетный контакт наших тел заставляет удвоиться пульс. Хрипловато-сексуальный голос моей мучительницы побуждает забыть обо всем. ---Ты очень рисковал, чтобы вернуть меня сюда,---с отчаянием напоминаю себе, что каждый наш вздох под контролем,--- Я хочу знать почему. И все же не выдерживаю, поворачиваясь к ней. Огромная ошибка. В глазах Никиты тот же пожар, что грозит сжечь меня изнутри. Не способные ни дышать, ни двигаться, мы молча пожираем друг друга взглядом. Я люблю ее. Поэтому, что бы обеспечить безопасность, должен оттолкнуть, не оставляя ни малейшей надежды. Это единственный способ сохранить драгоценную жизнь,… не предавая Елену и Адама. Но еще я хочу ее. Желаю так безумно, что почти ощущаю вкус вожделенного тела на пересохших губах. Не способный сопротивляться, опускаю взгляд, окунаясь в воспоминания…. Сладость ее рта, жадные касания шаловливого языка, стон, повторяющий мое имя в момент экстаза…. Она тоже все помнит. Со слегка приоткрытых губ срывается прерывистый вдох, зрачки возбужденно расширяются…. Наше обычное безумие. Кажется, что воздух искрит от взаимного чувственного притяжения. Тысяча эротических образов, тысяча сексуальных грез, что унес с собой из Гренобля, встают перед глазами. «Стоп! Отвернись и уйди! Промедление только усилит жестокость задачи! Не тяни, сделай это сейчас!» Но, глядя в любимые глаза, вдруг понимаю со всей очевидностью. «Я не смогу этого сделать». Пытаясь укротить пылающее тело, обреченно смиряюсь с неизбежным. Если на свете существует способ сохранить жизнь Никиты, не теряя ее любви, я отыщу его. Не важно, что потребуется совершить и сколько времени займет выполнение, я не отступлюсь и не позволю разрушиться ее чувству. Никита ждет, страшась ответа. Взволнованные пальцы заметно дрожат под моим подбородком. Глядя прямо в глаза, стараюсь внушить. «Будь сильной. Будь осторожной. Дождись». Она задерживает дыхание, когда открываю рот. Синий пылающий взгляд сводит с ума и превращает бесцветный ответ в хриплый шепот обещания: ---Наберись терпения. Разочарование пробегает по лицу, но девушка молчит. Я же, понимая, что достиг предела выдержки, отворачиваюсь и выхожу из палаты. Сердце колотится в груди, будто провел несколько часов на татами. А кожа, по-прежнему, горит от прикосновений Никиты. Идя через Отдел, пытаюсь собрать хоть какие-то здравые мысли. Необходимо сосредоточиться и успокоиться, что бы убедить в своем плане Грэгори Уолша. Но как восстановишь равновесие, если спину жжет ее взгляд? Ускоряя шаг, стараюсь быстрее исчезнуть из виду, что бы, достигнув относительного уединения кабинета, перевести дух. Эмоциональный шквал, нарушивший мои планы, не стал неожиданностью. Скорее наоборот, в душе я давно уже сделал выбор. Теперь, когда решение принято, сколько бы времени не потребовалось, я сумею настоять на своем. Эта идея преследовала меня с рокового дня миссии Шейса. С тех пор, как отдал Никите маленький PDA. Она крутилась в голове, возвращаясь снова и снова. В жестокой сделке с Отделом я потеряю когда-нибудь и Елену, и Адама. Таковы начальные условия, которых уже не изменить. Но как бы не сложилось остальное, Никита всегда будет моей. ************ ---Ты очень рисковал, чтобы вернуть меня сюда, ---сердце от волнения стучит уже где-то в горле,--- Я хочу знать почему. Майкл медленно поворачивается. В зеленых глазах такой накал, что горячая дрожь тут же сжимает мышцы моего живота. Словно олень, попавший в яркий свет автомобильных фар, не могу шевельнуться, загипнотизированная тяжестью томного взгляда из-под длинных ресниц. Он только разглядывает мой рот, а губы покалывает от страсти, будто уже целует. Я почти напугана его пристальными, потемневшими от воспоминаний глазами. Воздух вокруг теплеет, становясь густым и тягучим. Он сушит горло, заставляет зашкаливать пульс, не позволяет дышать. Майкл слишком близко. Его присутствие давит. Я не могу ни говорить, ни думать. Руку жжет от прикосновения к мужской коже, хочется отдернуть. Но в то же время неукротимо желание глубоко запутаться пальцами в чинно причесанных кудрях и прижать его к себе, жадно целуя в губы. Меня страшит сила собственных чувств, пусть Майкл уйдет! Но как дышать без него? Я мечтаю, что б он остался. Я хочу его. Всего. Навсегда. Словно приняв решение, Майкл, внезапно поднимает глаза. Мгновение… и в них обычный бездонный туман….. Но все же… Кое-что осталось. И я молюсь, что бы ни ошибиться, ни обмануться бесплодными мечтами. Низкий голос звучит невесомой лаской, гладит кожу: ---Наберись терпения. А затем он отворачивается и уходит так стремительно, что не успеваю открыть рот. Глядя на пальцы, секунду назад трогающие щетину его подбородка, уже дрожу от тоски. Теплая на ощупь кожа, она была бы теплой и на вкус. Не желая отпускать любимого, подношу руку к губам. И мерещится, что язык различает знакомый пряный вкус Майкла. Он ушел. Палата пуста. Воздух стынет, кажется, вот-вот все покроется инеем. Не в силах сдержаться, слезаю с кровати, морщась от резкой боли в сломанных ребрах. Я бреду к стеклянным дверям, ненавидя свою отчаянную зависимость. Мне требуется увидеть Майкла еще раз. Хотя бы издали, хотя бы мельком. Гордо выпрямленная спина, обтянутая темной шерстью пиджака, удаляется от меня по коридору. Он идет обычным размеренным шагом, но не оставляет чувство, что Майкл убегает. Ему неловко. Я слежу, пока широкоплечая фигура не исчезает за поворотом коридора. А как только остаюсь одна, начинают подкашиваться ноги. Дрожь пробегает по телу, болит живот. Еле удерживая равновесие, возвращаюсь к кровати. Наше свидание украло последние силы. Вновь появившийся Джерри, ворча, помогает лечь. Затем, поправив покрывало, возвращается к прерванной визитом Майкла работе. Мне требуется отвлечься! Любая занудная книга, любой пустой журнал - лучше, чем перепутанные мысли. Я не могу думать о том, что случилось. Не хочу вспоминать о страхе, сжимающем внутренности. А самое главное, мне надо забыть отчужденность и безразличие в глазах Майкла, жестоко назвавшего мои робкие надежды бесплотными снами. Но, разумеется, в моих глазах, по-прежнему, стоят картины произошедшего, от них не спрятаться. «Наберись терпения». Что это? Как понять расплывчатые слова? Его ответ - ни да, ни нет. Никакой определенности. Устало закрыв глаза, отгораживаясь от ярких ламп Медлаба. Может быть, таким образом, Майкл дает мне надежду, оставляя выход? Или это всего лишь хитрый способ безболезненного расставания? Романы на одну ночь никогда не были моими фаворитами. Ненавижу разрушающее утреннее чувство, когда оказывается, что ты отдала слишком многое равнодушному незнакомцу. Подобные интрижки не раз случались в моей покореженной жизни. Но еще до прихода в Отдел, я твердо решила, что больше не позволю себя использовать. Так почему сейчас не оставляет ощущение, что это случилось снова? *********** Грэгори Уолш просматривал свои заметки, когда в дверном проеме неожиданно появился Майкл Самюэль. Очевидно, Майкл искал его. И это было странно. За все время их знакомства, Грэг не мог припомнить такого случая. А серьезное лицо Майкла не располагало считать эту встречу попыткой поддержать приятельские отношения. ---Майкл. Ты чего-то хотел? Медленно войдя, собеседник внимательно оценил пространство комнаты. Грэг едва подавил улыбку. «Вечный труженик». Если бы сейчас требовалось рассмотреть Майкла с точки зрения психологии, специальности Грэгори, он бы вывел хрестоматийный пример Идеального Оперативника. Невозмутимый. Молчаливый. Безжалостный. Однако закрытость психолога не раздражала. Грэг и сам не отличался общительностью. А если бы вдруг пришлось выбирать человека, которому следовало довериться, несомненно, он бы остановился на кандидатуре Майкла Самюэля. ---Шеф захотел, что бы я помог тебе с Акерманом. Неожиданное предложение слегка удивило Уолша. ---Акерман? А какие с ним могут быть проблемы? Много мускулов - мало мозгов,---смущенный собственной циничной оценкой, Грэг застенчиво улыбнулся посетителю,---Поражаюсь, как он продержался столь долго. ---Его раскрытие являлось только вопросом времени. Ответ Майкла казался настолько равнодушным, будто разговор об Акермане ему заранее надоел. ---Согласен. Слышал, Отделу следует благодарить тебя за его поимку? Вместо слов Майкл слегка наклонил голову, а Грэг усмехнулся: ---Поэтому, ты не слишком расстроишься, узнав, что не являешься любимчиком шпиона. Правда, Акерман мало может рассказать о тебе. Грэг с профессиональным интересом наблюдал за почти незаметной глазу реакцией Майкла. Тот напрягся, но быстро взял себя в руки. «Едва сдерживается»,---заинтригованно подумал Уолш,--- «Знать бы, что скрывается за его опасением?» ---Так зачем ты хотел меня видеть?,---но, не дав шанса ответить, Грэг тут же продолжил сам. После трех дней бесконечных проклятий из уст Акермана, было огромным облегчением разговаривать с адекватным человеком,---Неужели Мэдлин и тебя привлекла к допросу? ---Интересно, почему она сама этого не сделала? Хотя, честно говоря, я ее понимаю,---он устало покачал головой,--- Акерман ужасно однообразен. Он или хвастается, как легко обводил Отдел вокруг пальца, или требует к себе Мэдлин. Как будто визит Мэдлин может ему помочь. Почувствовав интерес в холодном взгляде собеседника, Грэгори продолжил: ---Обычно я не обсуждаю пленных. Просто делаю работу, получаю информацию,---он опустил глаза на свой портативный компьютер,---Я не люблю копаться в их жизнях или пытаться понять причины поступков. Это ни к чему. Не должно быть повода для сочувствия. Если втянешься в допрос эмоционально, не сможешь спокойно жить и работать. Психолог задумчиво пожал плечами: ---Но Акерман - особый случай. Он не чужак, был одним из нас. Хотя до сих пор не могу решить, делает это работу с ним трудной или только нестандартной. ---Акерман предал Отдел. Наши товарищи погибли из-за его жадности. Он давно потерял всякое право на жалость. Любому другому ответ Майкла показался бы лишь стандартной отговоркой, но Уолш расслышал в словах собеседника настоящую ярость. Прежде чем снова заговорить, Грэг исправил несколько неточностей на экране своего компьютера. ---Я знаю,---он поднял глаза на Майкла, и профессиональный голос психолога внезапно сел,---Бартлетт был моим другом. Он умер в Лионе только потому, что Акерману захотелось нажиться. Мужчины обменялись понимающими взглядами. ---Это знание делает задачу намного проще. Сочувствие мелькнуло в обычно бесстрастных глазах Майкла: ---Мне жаль. Грэг возразил: ---Ты сделал все, что мог,---Уолш нежно улыбнулся, вспоминая веселого друга,---И еще мне осталось утешение…. Я теперь владелец всей богатой коллекции эротических журналов Барта. Губы Майкла в ответ слегка дрогнули. А Грэг, снова став серьезным, вернулся к теме беседы. ---Да, у нашего мальчика имеется немало комплиментов в твой адрес, Майкл,---Грэгори вспомнил многоэтажные проклятия Акермана, в большинстве не имеющие смысла, кроме ярости,---Парень слегка неадекватен. Не знаю, возможно, в его прошлом были наркотики. Во всяком случае, он плохо реагирует на наши методы воздействия. Это доставляет некоторые трудности по контролю, понимаешь? Майкл, как обычно, был безмятежен. Казалось, его вообще не волновали тирады Акермана. Но теплящийся гнев в глубине светлых глаз снова заинтриговал психолога. Если бы на месте Самюэля оказался любой другой оперативник, Грэгори воспринял бы гнев, как должное. В конце концов, предатель рисковал жизнями товарищей, и ярость являлась вполне ожидаемой ответной реакцией. Но такие эмоции никогда не были свойственны Майклу. Снова взглянув на экран компьютера, Грэг вспомнил о первых словах собеседника. ---Извини, что отвлекся. Так о чем ты хотел поговорить? Майкл пододвинулся ближе. ---Мне поручено убрать предателя. Я хотел узнать твои планы, что бы скоординировать время. Грег прекратил читать и снова поднял глаза: ---Это идея Шефа? Своеобразная награда за раскрытие шпиона? Майкл лишь слегка поднял бровь. Ответа и не требовалось. За семь лет в Отделе, Уолш достаточно хорошо изучил Пола Вульфа. «Мне положено изучать, я же психолог»,---прокомментировал он сам себя. Грэгори размышлял обо всех неясностях дела. О туманных заявлениях Акермана, что Мэдлин захочет его выслушать и оставить в живых; о намеках на месть Майкла, за то, что занял его место. Согласно Акерману, на место руководителя групп его выдвинула сама Мэдлин в противовес распустившемуся Майклу. Конечно, разобраться в путаных словах предателя было непросто, но замечание о Мэдлин многое проясняло. Понятно, почему именно Майкла назначили на отмену Акермана. Если выдвижение Акермана - работа Мэдлин, то отстранение ее от справедливой мести - наказание со стороны Шефа. Его способ выказать недовольство работой своего заместителя. Грэг колебался, размышляя, стоит ли посвящать в свои догадки Майкла. В конце концов, он решил, что не стоит. Насколько Грэгори знал Самюэля, тот уже давно обо всем догадался сам. ---Он будет готов через час. Акерман очень надеется на разговор с Мэдлин. Глаза Майкла сузились, но он промолчал. ---Пленный уверен, что курок нажмет она и готовится чем-то заинтересовать, дабы Мэдлин передумала. Грэг пожал плечами, изображая обиду: ---Должно быть, я не вышел чином, что б узнать его страшную тайну. ---И что ты ответил? Хотя интонация Майкла вроде бы не изменилась, чуткое ухо психолога уловило возросшую напряженность. ---Ничего. Акерман не догадывается, что сегодня ему конец, не ждет близкой смерти. Мэдлин не захотела вести допрос. Я полагал, что Акермана уберет кто-то из Хозяйственной службы. Однако…, ----он внимательно взглянул на Майкла,--- решение, похоже, изменилось. Ведь так? Глаза Самюэля согласно замерцали. Мужчины друг друга поняли. ---Да.
Lena: Veda, ты умница! Столько много и сразу! К, сожалению, все до завтра. Спать хочу -умираю! Зато завтра оторвусь по полной!
марго: veda Викусь, снимаю шляпу!!!! Вот, что значит - мастер КРУПНЫХ форм!!!! Столько И ТАКОГО!!!!!! Пасиббб, дорогая!!!!! Читаю, почти как "Властелина Колец". СССУУУУУУПЕРРРРРР!!!!!!!!!
terra: Вика, ну у меня уже просто не хватает слов... а повторяться не хочется. Пиши, пиши, пиши... и никаких нам съемок продолжения не понадобится, когда тут такой кайффф от уже смотренного.
Bella: veda Огромное спасибо за грандиозную, великолепную, изумительную по силе и красоте работу! Сила чувств героев потрясает... и как только сердца выдержали... а все потому что любят .... Если на свете существует способ сохранить жизнь Никиты, не теряя ее любви, я отыщу его. Не важно, что потребуется совершить и сколько времени займет выполнение, я не отступлюсь и не позволю разрушиться ее чувству. ...... Эмоциональный шквал, нарушивший мои планы, не стал неожиданностью. Скорее наоборот, в душе я давно уже сделал выбор. Теперь, когда решение принято, сколько бы времени не потребовалось, я сумею настоять на своем. Эта идея преследовала меня с рокового дня миссии Шейса. С тех пор, как отдал Никите маленький PDA. Она крутилась в голове, возвращаясь снова и снова. В жестокой сделке с Отделом я потеряю когда-нибудь и Елену, и Адама. Таковы начальные условия, которых уже не изменить. Но как бы не сложилось остальное, Никита всегда будет моей. .... Майкл слишком близко. Его присутствие давит. Я не могу ни говорить, ни думать. Руку жжет от прикосновения к мужской коже, хочется отдернуть. Но в то же время неукротимо желание глубоко запутаться пальцами в чинно причесанных кудрях и прижать его к себе, жадно целуя в губы. Меня страшит сила собственных чувств, пусть Майкл уйдет! Но как дышать без него? Я мечтаю, что б он остался. Я хочу его. Всего. Навсегда. ... А затем он отворачивается и уходит так стремительно, что не успеваю открыть рот. Глядя на пальцы, секунду назад трогающие щетину его подбородка, уже дрожу от тоски. Теплая на ощупь кожа, она была бы теплой и на вкус. Не желая отпускать любимого, подношу руку к губам. И мерещится, что язык различает знакомый пряный вкус Майкла. Он ушел. Палата пуста. Воздух стынет, кажется, вот-вот все покроется инеем. .......Боооооооооожееееееееееее!!!!!!!! не могу подобрать слов.... спасибо
Тата: veda так интересно это читать ! Спасибо еще раз! veda пишет: В жестокой сделке с Отделом я потеряю когда-нибудь и Елену, и Адама. Таковы начальные условия, которых уже не изменить. Но как бы не сложилось остальное, Никита всегда будет моей. veda пишет: Я бреду к стеклянным дверям, ненавидя свою отчаянную зависимость. Мне требуется увидеть Майкла еще раз. Хотя бы издали, хотя бы мельком. Очень понравились эти моменты. Сейчас трудно объяснить словами, но это что-то вроде выражение одной мысли двумя людьми при чем эта мысль одна на двоих. Уж не знаю понял ли кто меня.
Lena: veda , добралась только сегодня. Хотелось чтоб никто не мешал.Спасибо! марго пишет: Читаю, почти как "Властелина Колец". СССУУУУУУПЕРРРРРР!!!!!!!!! ППКС! veda пишет: Итак, предпоследняя страница, девятая Это значит еще столько же!
Ivonne: Вика, пасиб за перевод! Суууупер! Я прям оторваться не могла, когда читала эпизод в медлабе! Так напррррряженно все излагается Около меня воздух также потрескивал, как и атмосфера между М и Н *... а, может, это гроза наша питерская потрескивала? * Очень увлекательный фанф Читателю грустно, что он уже заканчивается (в отличие от переводчика ) В общем, жду последний залп!
anele: veda , спасибо! так интересно читать мысли обоих героев оба так несчастны! если бы эти сцены в фильме длились, как здесь мечта!
VIOLA: Veda Вик, низкий поклон . Грандиозно, всеховатывающе и глубинно пронзительно…Абсолютное погружение на самое дно страхов, опасений и сомнений героев.. хрупких надежд и такого туманного будущего… Прочтение разноцветных по своей эмоциональности мысли и мотивации героев полностью захватывает сознание и душу… Женевьева прекрасно выдерживает ритм – по изложению, по логике и по утихомириванию ощущений… даже не зная, что это предпоследняя страница уже можно ощутить, что конец близок…… боль и грусть все так же остры, все так отчаянно стонут разделенные сердца, но это уже осадок… осадок от того, что ничего невозможно изменить… безумство стихает, потому что уже сил на него не осталось… Все точки над и были расставлены в предыдущей части, этот – уже реализация планов, отсчет новой роли для Майкла и Никиты… Начало мук….. Также есть ощущение, что Женевьева, отвлекаясь от сложных взаимоотношений нашей любимой парочки, намеренно уводя читателя от них, проводит параллели с отдельно взятым из них. В этом плане очень интересно наблюдать сравнение Неикиты и Лорен, Майкла и Уолша. Как Лорен смертельно вцепилась в правила…. даже сидеть старается так, как учили… в отличие от Ник.. они не душат ее… она боится вызова… так стремится всем понравиться…. Но обе высокие голубглазые блондинки, и обе талантливы… Советы Медлин не позволять эмоциям разрушать ее жизнь и карьеру… звучат как предупреждения от повторения судьбы Ник… Повеселило ее упоминание, что 1-ый отдел слишком мал для двух блондинок.. Майкл и Уолш… Оба уважают друг друга, профессионалы…. Так тепло наблюдать, как Уолш из молчуна превращается в болтушку, а Майкл позвоялет себе эмоции в его присутствии. И почто что улыбнулся. Еще раз подчеркивается, как судьба благоговит Майклу… он действительно сын Удачи.. Это уже подчеркивалось в рассказе, но потом отошло на второй план.. А сейчас снова звучит эта тема… Решение Шефа наказать Медлин, предложение Майклу убрать Акерманк самому, выявление того факта, что допрос ведется Уолшем… одна удача наслаивается на другую… позволяя замести все следы его дерзкого плана. Отдел безжалостен с каждой секундой. Шеф и Медлин издеваются над обоими как ставят опыты… проверяя, насколько сильна будет боля зверя на этот раз… . Мне так долго удавалось верить, что чувства к девушке – это лишь сексуальное желание. Жажда прекрасного тела. Не меньше, но и не больше. Даже понимая в глубине души, что вру сам себе, я продолжал цепляться за эту версию наших отношений. Но отныне такой обман невозможен…. Опустив глаза, рассматриваю разбитые суставы правой руки. Истину больше не скрыть. Я люблю ее. Люблю, вопреки рассудку и здравому смыслу. Я хочу быть с нею так сильно, как никогда и никого не желал в своей жизни. А через несколько минут, глядя в глаза любимой женщины, должен буду притвориться, что прошлых трех дней никогда не случалось. Великолепное сравнение – правда вылезает наружу, обнажаясь во всей своей солью…. Как оголенный кусок плоти…. Обостряя голод, который раньше принимал за другое желание.. и едва поняв. Что ты на самом деле хочешь…. Истина жестока…. Правда Майкла его и казнит же ….. ощущение, что и признание своих желаний для Майкла уже слабость…. Едва признал – как мордой об асфальт…. Теряет ее – он не отказывается от слов «мы», «наша тайна». Если на свете существует способ сохранить жизнь Никиты, не теряя ее любви, я отыщу его. Не важно, что потребуется совершить и сколько времени займет выполнение, я не отступлюсь и не позволю разрушиться ее чувству. /// Я люблю ее. Поэтому, что бы обеспечить безопасность, должен оттолкнуть, не оставляя ни малейшей надежды. Это единственный способ сохранить драгоценную жизнь,… не предавая Елену и Адама. /// В жестокой сделке с Отделом я потеряю когда-нибудь и Елену, и Адама. Таковы начальные условия, которых уже не изменить. Но как бы не сложилось остальное, Никита всегда будет моей. Готова испепелить Майлка. Никитку жалко до слез . Его поведение – всех равняет по себе… если он не выдержит, то Ник и подавно.. у него сильная воля, и он ожидает, и он ожидает, что и они смогут перенести, что переносит он. Возмущает до глубины души это его когда-нибудь «Когда - нибудь»… Не позволит ее чувству разрушиться…. Эта такая изощренная травля человека…. Он не дает ей свободы, не давая приблизиться к себе….. замертво приковал невидимыми цепями…. Ни да, ни нет – неизвестность просто убивает ее… она согласна на конец.. но нет же.. он ей не скажет об этом… Чаша весов перевешивает в пользу семьи…. Смешно… он боится предать семью… мне смешно.. он уже, УЖЕ предал ее…. Чего теперь то изображать для самого себя жертву… чтобы оправдаться переем самим собой… что вот я такой несчастный, что хочу, но не могу… Как где-то читала… «Любовь или нечему завидовать.. » Так вот любви М. и Н. я ни капли ни завидую... Восхищаться и выжимать из их истории любви сильные эмоции , болеть ею абстрактно -согласна, но сама на такое не подпишусь. Оттолкнув Ник , тут же приступает к взращиванию ее любви.. оставляет туманности, зная, КАК важны для нее ясности..…Парадокс – он дает ей путь, при этом не указывая его.... Он идет обычным размеренным шагом, но не оставляет чувство, что Майкл убегает. Ему неловко. Я слежу, пока широкоплечая фигура не исчезает за поворотом коридора. Как Ник права.. Он дей-но убегает… оставив ее на съедение волкам… Противовес ..он постоянно звучит.. Сон Ник и сон Майкла…. До чего же самолюбив Позабавилась над эпизодом, когда Майкл бойко ответил Медлин, что не зашел к Ник, потому что был занят.. Интересно, догадалась ли Медлин, почему он кружит вокруг палаты, но боится заходить… Ее ядовитая усмешка, что мол до сих пор не навестил Ник… откровенно удивляется на Майкла… не верит.. с каких это пору нег нет на нее времени.. когда все предыдущее время доказывал обратное. Умилилась на склероз Майкла – забыл, кто такая Лорен… А уж замечание шефа о том что: - Еще бы! У него в руках оригинал. К чему теперь копия? - 5 балов . Вообще начальство - очнь живое. Их разговора об М. и Н. сразу видны, хоть и больная тема, но одна из самых любимых...прямо тащатся, обмывая кости . Большое спасибо , Вик - перевод так тонко отражает все нюансы героев... и их взаимоотношений. Закусив удела, жду окончания, чтобы еще пообгрызаться на Майкла.
veda: Lena марго terra Bella Тата Ivonne anele VIOLA Огромное всем спасибо за внимание и отзывы! Очень приятно, что вам это произведение понравилось так же, как и мне. Да уж атмосфера там напряженная. И, главное, каждый воображает себя несчастной стороной. Грустно, конечно, что они настолько еще не понимают друг друга. Зато как интересно и эмоционально это читать! VIOLA пишет: Женевьева прекрасно выдерживает ритм – по изложению, по логике и по утихомириванию ощущений… даже не зная, что это предпоследняя страница уже можно ощутить, что конец близок…… Особенно вспомнинив, что серия на этом и кончилась, а это все же спойлер VIOLA пишет: она согласна на конец.. Че-то я этого не припоминаю. Когда Никита соглашалась на конец? Думаешь, если бы он ей сказал, что все в Гренобле было лажей, ей стало бы легче? Тебе бы самой стало легче от такого признания? VIOLA пишет: Чаша весов перевешивает в пользу семьи…. Смешно… он боится предать семью… мне смешно.. он уже, УЖЕ предал ее…. Чего теперь то изображать для самого себя жертву… чтобы оправдаться переем самим собой… что вот я такой несчастный, что хочу, но не могу… Если бы он наплевал на жену и сына, ты бы его уважала? Вот серьезно, если бы не обращал внимания на их наличие. Типа все равно, что с ними будет, разве бы такой мужчина был бы лучше? Ведь предав одних, он точно так же предаст и другую. А потом, какой у него был выбор? Он ведь Елену себе не выбирал. Но, тем не менее, пытался быть ей мужем. Что до любви к Ник, то опять же не его выбор. Он боролся, сколько мог. Я не оправдываю его, но обвинить одного Майкла в ситуации нельзя. Это ведь не классическая ситуация треугольника. Его никто не спрашивал, когда женили, он не может развестись, он не может быть с Никитой, он не может сделать выбор. Единственное, что он может-держать ситуацию в равновесии. Нет у него другого выхода. Другое дело, что Никиту жалко из-за того, что она не знает сути ситуации. Из-за этого чувствует себя брошенной и несчастной, хотя на деле этого нет. Думаю, знай она поднаготную, сама бы приняла точно такое же решение, которое принял за них Майкл. Она не хотела другого мужчины, в этом вся суть. Она могла бы прожить без Майкла, но для этого надо было с ним расстаться и не работать вместе. Но ведь у них нет выбора и в этом. VIOLA пишет: Как где-то читала… «Любовь или нечему завидовать.. » Так вот любви М. и Н. я ни капли ни завидую... Восхищаться и выжимать из их истории любви сильные эмоции , болеть ею абстрактно -согласна, но сама на такое не подпишусь. Да? Я относительно себя не была бы так уверенна. Разве плохо, когда тебя так любят? А потом, подписаться, это не то слово. Когда тебя накрывает подобная волна, выбора уже нет. Ты просто несешься по течению. Но, знаешь, все познается в сравнении. Не будь в любви трудностей, не был бы так ценен результат. Если всегда и во всем держаться безопасной середины, станет скучно жить. VIOLA пишет: Сон Ник и сон Майкла…. До чего же самолюбив САМОЛЮБИВ? Это в чем же здесь самолюбие? В том, что ему приснился кошмар, который, он точно знает, близок к правде жизни? По-моему, его сон-это сон идеального мужчины. Того, кто помнит о своем долге даже во сне.
марго: veda пишет: Когда тебя накрывает подобная волна, выбора уже нет ППКС. Если человек может выбирать - любить или нет - это не любовь. Другое дело, что он может выбрать отказ от близких отношений с любимым, хоть на телесном уровне, хоть на духовном. Но любовь от этого не исчезает....
terra: марго пишет: Другое дело, что он может выбрать отказ от близких отношений с любимым, хоть на телесном уровне, хоть на духовном. Но любовь от этого не исчезает.... Оооо, Марго!........ Чувствуется, что это не просто теоретизирование. Практический опыт чувствуется.
марго: terra пишет: Практический опыт чувствуется. Да не, мы больше книШШШкаФФФ ффсяких начитались... "КаштанкаФФФ" там, "МумоФФФ"....
terra: марго пишет: Да не, мы больше книШШШкаФФФ ффсяких начитались... "КаштанкаФФФ" там, "МумоФФФ".... Лен, ай лав ю!.....
Bella: veda ППКС. Именно так и я чувствую.
полная версия страницы