Форум » 3.1 БОЙКОЕ ПЕРО » Не остановится песок.... » Ответить
Не остановится песок....
veda: Сюжет повести тесно связал с этой предысторией Это первая часть истории Продолжение здесь и здесь и еще здесь В связи с отсутствием настоящего лета и прочими обстоятельствами накатило на меня меланхолическо-лирическое настроение. Взгрустнулось, короче . И отпуска захотелось с удвоенной силой!!!! Поэтому начало писаться вот такое... . Не знаю, выйдет из этого что-то или нет. Но если не повешу-точно заброшу. А так, чем черт не шутит? Короче вешаю маленький кусочек на ваш суд. ----------------------------------------------------------------------------------- [more] Она выдохлась… Она уже не помнила, когда удавалось хоть на несколько часов выбросить из головы проклятую работу. Нет, Никита не жаловалась! Ни в коем случае! Долгое время работа оставалась ее спасением, единственной надежной реальностью. Так было не день и не два…. Состояние отрешенности длилось годами. С тех самых пор, как… Впрочем, причины больше не важны, нынешней весной все изменилось. Она очнулась, оглянулась и поняла, что больше так продолжатся не может! Жизнь песчаным потоком утекала сквозь пальцы… Странно… И даже забавно, если задуматься… Хотя разумеется, это все черный юмор… Разве не ей, лучше чем другим, было известно, что прошлое следует оставлять прошлому? Что в одну воду нельзя войти дважды? Что случившегося не изменить, а судьба не знает сослагательных наклонений? Прописные истины, ежедневно внушаемые подчиненным. Увы! Долгие годы слова оставались только словами. Но теперь наступило время большего! Не просто смириться, но отпустить. Прах к праху, пепел к пеплу, пыль к пыли…. Глаза открылись, краешки губ изогнулись в невеселой усмешке. Разумеется, бездна времени потрачена не в пустую. Она не позволяла себе лениться! Лишь минимум, необходимый для сна и восстановления сил, оставался вырванным у работы. Отец бы гордился такой дочерью! Впрочем, и это больше не имело значения. Теперь она все могла сама: учить, поощрять, наказывать… Люди устроены не так уж сложно. Надо лишь помнить, что каждому нужна своя «морковка», надежда на лучшее, заставляющая исправно бежать по заведенному кругу, не замечая давящей на плечи реальности. Ведь нет ничего разрушительнее, чем эту надежду потерять! Первый год отпечатался в памяти беспробудным кошмаром, на втором—снизошла отрешенность, третий—без обиняков напомнил, что она-то еще жива. Тело не желало мириться с навязанным аскетизмом. Здесь и сейчас оно требовало того, чего долго лишалось волей. Вдруг стало казаться, что, беря и забываясь, получится что-то исправить. Но снова ошибка. Или, может быть, горький опыт? Точка зрения зависела от настроения. А его подъему отнюдь не способствовало, что сама себе стала казаться отражением бывшей начальницы. Холодный расчет, необязательный флирт, партнер—только симпатичное нынче тело. Завтра – будет другое, не лучше-не хуже. Как одноразовая посуда. Как фаст-фуд… Блаженное ощущение сытости и брезгливое чувство стыда за собственную неразборчивость. Впрочем, и эти эмоции были мимолетными. Для самоедства не оставалось времени. Все силы, все чувства оказались возложенными на костер долга. За окном кабинета спало ненавистно-любимое детище. Свет приглушен, техника переведена в состояния ожидания, на посту лишь дежурные. А в причудливо-изогнутом стекле, отделяющем от просторов Отдела, искажаясь, двоилось ее отражение. Тридцать шесть! Ей сейчас ровно столько же, сколько успело исполниться ему… Значит, они теперь ровесники. Жизненный экватор пересечен, но ответов не стало больше. А ведь раньше казалось, что между ними пропасть лет и его бесспорного опыта. Куда же нынче подевалась эта наивная юношеская уверенность? Женщина глубоко вздохнула. Она могла умереть и в 15, и в 21, и множество раз позже. Но не умерла! Почему? Что бы, в конце концов, очнуться? Неужели вечная зима ее жизни окончилась и, наконец-то, выглянуло солнце? Она не загадывала. Возможно. Где-нибудь. С кем-то. Недавно уличила себя, как преступницу. Она снова мечтала о детях. О теплых вечерах, о мифическом доме, где нету места одиночеству. Поначалу даже не верилось, что это ее мысли. Насмешливо ухмыльнувшись, Никита дернула себя за нос. Эй, там, наверху! Вы в своем уме?! Мышцы лица свело от давно позабытого усилия. Минимализм во всем—еще одно тягостное наследие. Она была верна ему слишком долго. Ежевечерний разговор с самой собой давно превратился в молитвы о свободе от прошлого. Неуж-то свершилось? И она, в самом деле, может двигаться собственным путем? Возможно… Где-нибудь… С кем-то… Шанс невелик, но лучше уж такой, чем отсутствие его вовсе. Жизнь без надежды на просвет ей больше не казалась достаточной… Сегодня утром запели птицы. Правда-правда! В предрассветной мгле впервые за много лет она услышала заливистую соловьиную трель. Не поверив своим ушам, даже встала и приоткрыла дверь на террасу. Молодой соловей не очень чисто, но ужасно старательно выводил неумелые рулады. Позабыв про сон и усталость, она вышла наружу, что бы оперевшись на перила вдохнуть прохладной весенней свежести. Воздух пьянил. Или, возможно, так действовала звонкая птичья песня? Не важно! Главное, как в юности, ёкнуло в сладком предчувствии сердце, будто властно сжатое чьей-то невидимой рукой. Женщина зажмурилась и улыбнулась. Вот опять! Щеки заныли. За последние два дня она улыбалась чаще, чем за все предыдущие десять лет. И это тоже было удивительно. Не подозревала, что все еще способна так незатейливо наслаждаться жизнью. Значит, уличная девчонка в ней, радующаяся случайно подобранному котенку, не пропала? Лишь затаилась где-то внутри, терпеливо ожидая своего часа. Ах, как приятно было найти что-то от себя прежней! Это походило на встречу с давно потерянным другом. Хотя она совсем не являлась экспертом по дружбе. Сколько их было-то, настоящих друзей? Можно пересчитать по пальцам одной руки. Остальные отношения к понятию дружбы совсем не подходили. Или она использовала нужных людей, или они ее. Нет, она не жаловалась! Все было закономерно для того мира, где довелось существовать. Но иногда, как сейчас, хотелось искреннего участия! Без задней мысли, без попытки выгадать или подставить. Подобные отношения ей выпали лишь однажды. Старик Вальтер. Бог знает, почему пожилой оружейник сразу выделил неуклюжую долговязую девчонку из толпы остальных новичков! Однако он это сделал и никогда не изменял первоначальному выбору. Это она врала и предавала, он же оставался верным их необычной дружбе до конца. И искренне полагал, что она почти ангел, призванный осветить жизнь их мрачного подземного мира. Как ее грела эта наивная вера! И как жаль, что старика больше не было рядом! Что нельзя было хотя бы на мгновение вернуться в славные времена старой Оружейки, когда поверив душке-Вальтеру о своих бедах, удавалось получить в ответ бесценные советы или просто дружеское объятие. Однако время неумолимо. Теперь ее друг стал слишком стар для работы в Отделе. Он давно отправился на заслуженный отдых в один из прекрасно оборудованных пансионатов. О его удобствах позаботились, старик ни в чем не нуждался. И, она надеялась, что он, по обыкновению, оставался счастливым. Это редкая и особенная черта Вальтера—радоваться жизни вопреки обстоятельствам! Она притягивала к нему больше всего. К сожалению, никак не удавалось выкроить время для личной встречи со стариком. А телефонные звонки лишь частично компенсировали горечь разлуки. Женщина на балконе выпрямилась, и устало потянулась. Следовало поспать хоть пару часов. Ведь завтра у нее—ответственный день. А, впрочем, какой из дней не был ответственным?! Так может быть, плюнуть на все дела и махнуть через пол-страны к любимому другу?! Судя по сводкам, старику оставалось недолго. А она в своей круговерти так и не выбрала время, что бы навестить его. Грустно. Обидно. Буднично. Из глубин наброшенного второпях халата раздалась резкая трель. Женщина вздрогнула. Телефонный звонок давным-давно превратился в условный рефлекс. Она, как дрессированное животное, однозначно реагировала на эти настойчивые звуки. Ненавидела, тяготилась, но игнорировать не могла. Когда-то от этого послушания зависела ее жизнь, потом место страха заняло чувство долга. Теперь осталась привычка. Твердая, как гранит. Рука потянулась к карману. —Да? —Доброе утро!—сочный мужской голос. Айзек—ее заместитель, порой собеседник, изредка любовник. —Здравствуй. —Не спится? —Ты разбудил. Тишина. Он знает, что нет. Откуда знает, не ясно, ведь дом не прослушивался. Так повелось еще со времен отца. Но, определенно, Айзек был в курсе ее бессонницы. Чутье, настроенность на общую волну. Она выбирала его когда-то за эти качества. Тоскуя по беседам без слов, невольно искала замену. Нашла не худшую. И даже наслаждалась ею некоторое время. Правда, недолго. Замена—есть замена, вечно подвержена сравнениям. И все они не в пользу молодого преемника. Не потому, что плох. Просто… он был другим. Слишком предсказуемым, возможно? Или слишком покладистым? Анализировать причины растущего раздражения у нее не хватало терпения. —Я могу зайти?—вкрадчивый вопрос заставил вернуться в настоящее. —Не стоит. «Хотел бы зайти—зашел, к чему эти игры в стеснительность?» —Мы давно не завтракали вдвоем. «Неужели?» —Много работы. —Ты изменилась!—интонация в трубке стала почти обвиняющей. —Старею, наверное. В телефоне—снисходительный смешок. Айзек—младше ее на три года. Ну-ну… —Что-то не так Никита?—его голос снова полон предупредительности. «Все не так, малыш! Ты не тот. И я уже—не та.» —Все нормально. Увидимся на брифинге. —Хорошо. До встречи. «Прощай!» Она отключила телефон и снова наклонилась к перилам террасы. Еще одна страничка оказалась перевернутой. Может, соловей виноват? Айзек–определенно не был тем, кто спас бы ее от одиночества! Раньше она обманывалась мнимым сходством, но теперь все изменилось. Ей не требовались больше ни клоны, ни двойники. Не для того восемь лет мечтала о свободе, что бы заново строить себе тюрьму! Новая жизнь, так новая жизнь. Хотя бы эмоционально следовало начать ее с чистого листа. И, наконец, пришло время навестить ей старого друга… [/more] Продолжение возможно будет....
полная версия страницы